С «цифрой» по жизни: «Электронный рай» или «электронный фашизм»?
Новые технологии меняют мир до неузнаваемости. В чем их плюсы и минусы, и с какими опасностями может столкнуться человечество при построении цифровой экономики? Есть ли шансы у Молдовы занять достойное место в этом новом мире?
Они могли стать первыми
Как известно, новое – это хорошо забытое старое. К примеру, общество, основанное на применении цифровой экономики, пыталось построить в Чили в 1970-м году правительство Сальвадора Альенде. Тогда Альенде собрал вокруг себя прогрессивную молодежь, и поставил задачу действительно сделать что-то хорошее для страны. В качестве консультанта был приглашен Стаффорд Бир, — автор книги «Мозг фирмы», в которой он, по сути дела, описал элементы цифровой экономики, но для отдельно взятой фирмы. И представители правительства Альенде предложили ему внедрить эти методы не в отдельной фирме, а по всей стране. За несколько лет был создан действительно мощный проект централизованного управления, который назывался «Киберсин». Предполагалось, что штаб-квартира будет расположена в Сантьяго, а по всем городам будут находиться филиалы – компьютеры, которые будут собирать информацию. Несмотря на экономическую отсталость страны, уже к 1972 году система была создана и начала работать. Как пишут исследователи, в те годы ЦРУ, желавшее свергнуть правительство Альенде, специально организовывало серию забастовок, крупнейшей из которых стала забастовка водителей грузовых машин. По замыслу организаторов, она должна была вызывать экономический коллапс в стране. Однако, к удивлению недругов, Альенде справился! А дело в том, что правительство запустило «Киберсин» и делало все возможное, чтобы компенсировать потери, оптимально распоряжаясь оставшимися небольшими ресурсами. Так что врагам не оставалось ничего другого, как свернуть правительство насильственно.
Во время военного переворота в 1973 году штаб-квартира «Киберсин» была уничтожена, а все сотрудники погибли. Это был первый проект подобный проект, который был реализован в масштабах страны и управлял всей экономикой, причем очень эффективно. Создавал такую же систему и Советский Союз, но держал ее в секрете. В начале 50-х прошлого века, когда только закончилась война и компьютеров еще по сути не было, в Министерстве обороны работал инженер-полковник Анатолий Китов. Он был большим пропагандистом компьютеров. Несмотря на то, что кибернетику объявляли тогда «лженаукой» и «продажной девкой капитализма», он издал учебник «Основы ЭВМ» и написал программу по преобразованию советской экономики на базе ЭВМ. Китов обратился к Хрущеву с предложением изменить структуру управления страной с помощью так называемой ОГАС — Общегосударственной Автоматизированной системы учета и обработки информации. Проект должен был выглядеть так: система территориально-отраслевого планирования во всех звеньях экономики (от Госплана СССР до цеха, участка, а в краткосрочном планировании и до отдельных рабочих мест). По замыслу автора, система работает на народное хозяйство, а управлять ею должны были военные. Но поскольку Китов подверг критике существующие методы управления страной, то был исключен из партии и из Вооруженных сил. Однако благодаря вмешательству директора Института кибернетики УССР академика Виктора Глушкова, который сделал Китова своим заместителем, систему все-таки решено было создавать. В СССР готовились к этому проекту, спустя некоторое время появились информационно-вычислительные центры. Но на первом этапе правительство не решилось на кардиальные изменения: были приняты лишь половинчатые решения, которые, тем не менее, уже давали положительный эффект. Система внедрялась вплоть до начала перестройки. Идеологам перестройки контроль и планирование в народном хозяйстве были не нужны, они заявили, что поскольку в стране нет вертикального управления, такая тематика уже не актуальна, а либеральный экономист Гавриил Попов и вовсе назвал идею «электронным фашизмом». Так проект и умер, не воплотившись. Специалисты говорят, что если бы к 90 году СССР успел внедрить ОГАС, то, возможно, мировая история пошла бы совсем другим путем.
Нечто подобное сейчас пытается внедрить Китай, причем не только в электронной торговле. Задача состоит в том, чтобы построить общекитайскую систему оценки лояльности или, иначе, оценки социального статуса каждого китайца. Сейчас ее испытывают в нескольких провинциях. Речь идет о том, что нейронные сети собирают данные на каждого жителя по каждому возможному параметру, вплоть до того, не нарушает ли он правила дорожного движения и вовремя ил платит по счетам, и по итогам года выдают не только итоги, характеризующие его лояльность, но и рекомендации: кого можно зачислять бесплатно в вуз, а кого нельзя выпускать за границу, и так далее. Эти выводы внушают определенные опасения, поскольку человеческий фактор полностью исключен, «приговор» выносит машина. Впрочем, пока человеческий интеллект еще способен обхитрить машину. Параллельно с этой системой появляется и новый бизнес — по созданию искусственных аватаров. К примеру, если вы хотите хорошо выглядеть в виртуальном мире, то покупаете у специализирующейся на этом фирмы аватар с хорошей кредитной историей, и вообще с хорошими характеристиками, его и предъявляете.
Прогнозы и вызовы
Влияние цифровых технологий ощущается как на глобальном, так и на локальном уровне. С одной стороны, цифровая экономика представляет собой быстрорастущую часть мировой экономики в ее традиционном понимании. С другой — новые технологии заставляют трансформироваться некоторые аспекты деятельности устоявшихся хозяйствующих субъектов, что, в основном, заключается в замене аналоговых механизмов работы — будь то средства коммуникации или промышленные станки, на цифровые или имеющие в себе цифровые элементы, а также дальнейшей модернизации — например, уже имеющегося программного обеспечения. По прогнозам научного сотрудника российского Института мировой экономики и международных отношений Заура Мамедьярова, цифровая экономика еще, по крайней мере, 10-15 лет будет сильно зависима от традиционной. На текущем этапе развития технологий и при текущем состоянии рынков цифровую экономику следует рассматривать не как цель, но как средство повышения эффективности хозяйственной деятельности. Современная цифровая экономика предлагает новые бизнес-модели и подчеркивает необходимость трансформации механизмов управления с учетом меняющихся реалий. В некоторых отраслях внедрение цифровых технологий происходит особенно быстро.
По мнению российского ученого, поблема состоит в том, что существующие способы оценки ВВП и экономической активности могут быть неадекватны изменившимся условиям труда и структуре потребления. Например, интернет-сервисы предлагают новые услуги, пользователи переводят деньги напрямую друг другу, широкий набор товаров и услуг попадает к покупателю по новым логистическим маршрутам. Более того, некоторые услуги оказываются бесплатными за счет прямой или опосредованной рекламы — так происходит с электронной почтой и социальными сервисами. Новейшие мессенджеры позволяют пользователям общаться друг с другом бесплатно, что заставляет поставщиков мобильной связи и интернет-провайдеров менять бизнес-модели. Активно развивается онлайн-телевидение, а также другие цифровые сегменты экономики, каждый из которых занимает все большую долю ВВП. Соответственно, текущие показатели ВВП ряда государств могут быть занижены. Конкурентоспособность государств будет определяться гибкостью управления и способностью предвидеть воздействие новых технологий и быстро реагировать на изменения. Новые технологии расширяют возможности участников рынка, но также сопряжены с рядом вызовов. Особого внимания требует влияние цифровизации на конкурентную среду и на рынок труда — цифровая экономика ведет к автоматизации рабочих процессов, что приводит к увеличению спроса на высоко и низкоквалифицированные рабочие места, но также к сокращению числа работников средней квалификации. Правительства по всему миру создают специальные интернет-министерства, регуляторы запускают инициативы, направленные на соблюдение единых правил для участников цифрового бизнеса, меняются спецслужбы. К числу актуальных инициатив можно отнести: создание электронного правительства, цифровизацию систем здравоохранения/образования/ЖКХ, подготовку законов, регулирующих новые элементы цифровой экономики. Наибольшую сложность в вопросе регулирования инновационных процессов представляет то, что технологии развиваются быстрее, чем политические режимы. Тем не менее, во многих развитых странах уже приняты те или иные программы регулирования цифровой экономики. Целями регулирования являются: стимулирование новых форм связи и коммуникаций — интернет, m2m, стимулирование конкуренции как в рамках цифрового сектора, так и в традиционных отраслях, защита интересов и безопасности потребителей — пользователей. Решения могут иметь встречный эффект: например, усиление контроля за информацией может сдерживать развитие интернета, а поддержка того или иного формата цифровых коммуникаций — вести к закреплению одной бизнес-модели, при этом создавая препятствия для возникновения новых.
Мамедьяров выделяет три вызова цифровой экономики для системы государственного регулирования. Во-первых, цифровой сектор, интернет и новые формы коммуникаций развиваются очень быстро. Возникают новые платформы и сервисы, которые требуют внимания регуляторов и новых подходов. Соответственно, вводимые законодательные нормы могут быстро терять актуальность и эффективность, что усиливает давление на регуляторы. Во-вторых, происходит конвергенция медиа. Интернет, телевидение, мобильная связь оказываются все сильнее взаимосвязаны. Это влечет смешение рынков, которые традиционно регулировались отдельно, а также создает новые вызовы для антимонопольных органов. В-третьих, децентрализованная природа интернета и цифровой экономики, отсутствие в ней явных географических границ создает проблемы юрисдикций и согласованных регуляторных подходов в различных странах. Среди нерешенных проблем регулирования — прокси-сервера, пиратский контент, «darknet», транзакции через третьи страны. Кроме того, остро встают вопросы принципов налогообложения и ответственности сторон. Учитывая эти вызовы, центральным вопросом для регуляторов становится выбор регуляторного подхода — от саморегулирования до административно-управленческого регулирования. Преимущества саморегулирования в том, что оно может быть более гибким, чем административно-управленческое, что хорошо подходит динамичной цифровой экономике. Однако есть и минусы: при саморегулировании представители отрасли могут не учитывать интересы остальных субъектов экономики, в том числе и потребителей. Таким образом, оптимальным подходом является совместное регулирование. Хотя цифровая экономика оказывает все большее влияние на нашу жизнь, однако ее масштаб пока остается относительно небольшим, и говорить о ее определяющей роли в развитии мировой экономики преждевременно. Непрерывно возникают новые технологии, которые будут продолжать менять экономический и институциональный ландшафт. Попытки различных стран поддерживать инновации и экономический рост пока не выявили единого успешного подхода. Институциональная среда в сфере цифровых технологий остается фрагментированной. В разных странах зачастую действуют противоположные принципы регулирования ИКТ. Важнейшей задачей остается выработка сбалансированного подхода, способного максимизировать положительный эффект от цифровой экономики и минимизировать риски, связанные с распространением новейших технологий — безработица, социальное неравенство и многое другое.
Учиться новым технологиям настоящим образом
Насколько все вышеназванные прогнозы и проблемы касаются Республики Молдова? — У нас, как и у любой другой страны, цифровая экономика – это производная от состояния общества, промышленности, науки и образования. При этом Молдова неплохо продвинулась в этом направлении. Уже сейчас у нас есть много работающих «на цифре» регистров – населения, собственности, автомобилей, фирм, недвижимости и так далее. Все это можно было бы автоматизировать, уменьшить количество необходимых документов, справок. В этом направлении можно было бы работать очень хорошо, — говорит кандидат технических наук, доцент Юрий Пушняк. По его мнению, цифровую экономику, вернее, ее отдельные элементы, нам могут привнести и извне. — Это могут сделать мощные международные корпорации, но кому она в таком случае будет служить? Она не будет экономикой, которая служит государству, это будут отдельные элементы, которые служат тем корпорациям и действуют в их интересах. Для нас же это будет скорее угрозой, чем выгодой, потому что мы будем целиком и полностью зависеть от них. В этом я вижу опасность. Другая опасность, по мнению эксперта, — потеря рабочих мест. Практика показывает, что цифровая экономика приводит к существенному сокращению рабочих мест, причем это не какие-то разнорабочие: потеряют места юристы, как например, это происходит в Японии, где работа с законодательством передается искусственному интеллекту, бухгалтера, многие квалифицированные специалисты. Конечно, появятся новые специальности, но это тоже не так просто. Пока совершенно непонятно, как воспитывать новых специалистов. Нынешние университеты рано или поздно начну отмирать, потому что не смогут готовить специалистов, которых требует быстро меняющийся мир. Нужно будет учиться чему-то очень быстро, очень гибко и учиться придется всю жизнь. — Нужно построить систему таким образом, чтобы люди хотели и могли учиться всю жизнь, — полагает Пушняк. — Появляются такие технологии, которые живут, допустим, пять лет, а потом умирают, но за эти пять лет для ее использования нужны будут хорошо подготовленные, мощные специалисты. А потом что им делать? Значит, у них должна быть возможность переучиваться, причем не единожды. Где и как учиться этим новым специальностями? Как определять, каких и сколько нужно представители этих новых профессий? Эти вопросы не смогут решать одиночки. Для их решения нужна будет серьезная государственная программа, нужно, чтобы все общество работало на новые общенациональные идеи и цели. Так что без политической воли и участия государства тут не обойтись. Вот если наша страна сможет выстроить такую национальную стратегию, то все будет хорошо.
Жизнь «на зоне»
У Вячеслава Кунева, эксперта в области цифровых технологий, есть на этот счет своя теория, с которой он выступает на лекциях и семинарах. — Цифровая экономика уже вошла в нашу жизнь, просто мы не всегда отдаем себе в этом отчет. Уже сейчас новыми технологиями пользуется все большее число людей и они становятся все дешевле, все доступнее. Уже сейчас невозможно представить себе жизнь без основных интернет-сервисов. Если одна из владеющих ими компаний отключит их в каком-нибудь отдельном государстве, произойдет форс-мажор, а экономика этой страны серьезно рухнет. Например, представьте, что вам отключили электронную почту. Что вы будете делать? Как связываться? У нас уже огромные сегменты рынка завязаны на цифровых технологиях, — говорит эксперт. Поскольку у ведущих технологических компаний мира огромные обороты, сопоставимые с ВВП некоторых стран, то они видят мир по-своему, и, как считает Кунев, будут стремиться сделать его таким, как они это себе представляют. Так, по его теории, весь мир они делят на четыре части. — Первая часть называется «Кластер-долины». Всего в таких долинах будет максимум полмиллиарда людей. Это будут зоны с самым высоким уровнем жизни, где будут сконцентрированы все самые высокотехнологичные компании мира. По его подсчетам, таких зон будет не более 10: одна-две в Соединённых Штатах, одна-две в Китае, одна-две в Европе, включая Англию, возможно, — одна в России, одна в Индии, одна – в Австралии, еще это могут быть – Израиль, Южная Корея, Япония. Предполагается, что там будет высочайший уровень жизни и безопасности, и туда будут отбираться самые лучшие, самые умные, способные вырабатывать новые идеи. То есть у всего остального мира они будут забирать прежде всего таланты – это самое главное, что им нужно. Следующая зона – это «Пояс комфорта». То есть тот самый условный «золотой миллиард». Основная задача этих территорий – обеспечение необходимыми товарами и талантами тех самых «Кластеров-долин», а кроме того – обеспечение их безопасности. Самой большой зоной, по предположению Кунева, станет «Пояс обеспечения», формирующийся вокруг «Пояса комфорта». Сюда войдут регионы и страны, ориентирующиеся на обеспечение «Кремниевых зон» и так называемых «Зеленых регионов» всевозможными ресурсами – человеческими, полезными ископаемыми и разными компонентами производства. Здесь поддерживается комфорт товарами и сервисами из первых двух зон, а отток талантов компенсируется импортом всего, что нужно для жизни. Стабильность поддерживается национальными культурами и правительствами. — Где же будущие хозяева мира видят нашу страну? – задается вопросом эксперт. — С их точки зрения мы должны быть в третьей зоне. А именно – рост экономики должен составлять не больше, чем 2% в год и при этом мы должны обеспечивать их талантами и необходимыми ресурсами. И последняя зона – это так называемый «Пояс управляемой нестабильности». Это территории, где сейчас невозможно не воевать: часть стран Африки, некоторые страны Ближнего Востока, Афганистан и так далее. То есть – все, кто хочет воевать, воюют на этих территориях. Так что наша задача – не скатиться в эту последнюю зону. При этом я хочу жить здесь, в своей стране. Меня устраивает тот объем свободы, который есть здесь и возможность самореализации. При таком мироустройстве, полагает Кунев, исчезают понятия геополитики, выбор не будет лежать между Западом и Востоком, Россией и Европой. Лидеры технологических компаний мыслят совершенно другими категориями. Впрочем, он сам признает, что это — одна из нескольких теорий, того, как может развиваться мир. Исходя из нее, есть и несколько сценариев развития на ближайшие 10-15 лет. Первый – сингуляторный, то есть когда все идет по тому пути, которые задумали компании. Вероятность осуществления этого сценария Кунев оценивают в 10%. Другой сценарий называется «Инквизиция». — Элитам второй и третьей зон не нравится то, как их используют «Кластер-долины», и они пытаются взять их под свой контроль. Странам в третьих зонах не нравится, что их отделили от вторых, и они тоже пытаются вырастить у себя технологии или переманить к себе кого-нибудь из «Кремниевых долин». Начинаются гибридные войны. Такое состояние может продолжаться достаточно долго – 30-40 лет, и может закончиться даже локальными ядерными войнами, в результате которых все элиты истощатся и придут к тому, что надо приостановить развитие технологий, и введут запрет на любые новые разработки Власть сохраняется в руках национальных правительств, все технологические компании берутся под жесткий контроль, каждая страна пытается создать свои технологические компании. Я оцениваю вероятность этого сценария в 60%. И третий вариант – это «Крах Рима». Все начинается также, как и во втором варианте, но страны третьей зоны, недовольные происходящим, снабжают лидеров из четвертой зоны серьезными технологиями, в результате чего создается оружие, к примеру, генно-биологическое, которое уничтожает большую часть населения планеты. Вероятность такого развития, к сожалению, достаточно высокая – около 30%. При этом, по прогнозам Кунева, у Молдовы есть шанс на то, чтобы занять достойное место в цифровом мире. Он положительно смотрит на наши перспективы, считая основанием для этого то, что страна хорошо обеспечена скоростным интернетом, и есть пусть и небольшое количество конкурентоспособных специалистов, которые, правда, в большинстве своем сейчас работают на международные компании, и этот опыт даст им возможность применить его и дома, когда в стране появятся площадки с использованием новейших технологий.
Источник: NOI
