Игорь Додон: я не буду «ложиться» ни под Запад, ни под Восток

Новоизбранный президент Молдавии Игорь Додон в интервью корреспондентам «Интерфакса» Вячеславу Терехову и Анатолию Голя рассказал о внешнеполитической ориентации, которую он намерен проводить.

Нам не нужны перекосы

— Вы принимаете страну, когда отношения с Россией, если не враждебные, то слишком холодные. Вы намерены исправить это положение?

— Действительно за последние шесть лет, когда у власти в Молдове стояли проевропейские партии, которые, кстати сказать, и к власти пришли путем государственного переворота с помощью Запада, Молдова проводила откровенно антироссийскую политику. Поэтому и был этот перекос в одну сторону. Я не за то, чтобы у нас сейчас был перекос в другую сторону. Нам это не нужно. Я считаю, что с моим избранием мы сможем как-то стабилизировать ситуацию. Нам не нужны перекосы! Нам нужны хорошие отношения и с Западом, и с Востоком!

Но сразу подчеркну, что я не намерен «ложиться» ни под кого: ни под Запад, ни под Восток! Я сторонник нашей государственности. У нас есть свои интересы. Да, мы маленькая страна, но маленьких тоже обижать не надо. Что касается отношений с Российской Федерацией, то я хочу, чтобы они вышли на уровень стратегического партнерства! Я прекрасно при этом понимаю, как много проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся, без помощи России решить невозможно. Это и экономические проблемы, это и наши мигранты, это и Приднестровье.

Какие вопросы намерены обсудить в Москве?

— Вы заявили, что первый визит совершите в Россию. Какие вопросы хотите там обсуждать, будете ли поднимать вопросы по энергетике и газу?

— Моя задача — найти решение двух серьезных проблем: снятие запрета на импорт наших товаров и отношение к мигрантам. Мы за последние полтора года добились снятия запрета для экспорта определенных предприятий и целого региона. Напомню, в начале 2015, после победы нашей Социалистической партии на парламентских выборах, мы в Москве смогли достичь договоренности о снятии эмбарго для нескольких десятков предприятий в Молдове, в том числе для всех предприятий в Гагаузии (автономный регион Молдавии — ИФ).

Чего мы сейчас хотим добиться? Отмены эмбарго на всю нашу продукцию. Я хочу попросить о принятии системного подхода для всех предприятий из Республики Молдова. Это значит — снять эмбарго, отменить таможенные пошлины, вернуться в режим свободной торговли с Российской Федерацией согласно подписанному соглашению. Проще говоря, я не буду просить ни кредиты, ни вообще деньги. Дайте нам «удочку», рыбу мы сами поймаем. Мы сможем сами себя накормить — это касается экономики. Я думаю, что эту проблему можно решить. Хотя я понимаю опасения России. В Москве мне скажут, что у Молдовы есть Соглашение о свободной торговле с Европой. Это позволяет наладить реэкспорт запрещенных Россией европейских товаров через Молдову на российский рынок. Я понимаю эти риски. Безусловно, такие случаи были раньше, мы их фиксировали. Например, в случае с экспортом польских яблок с молдавской маркировкой на российский рынок. Но нужно в таком случае разработать комплекс мероприятий по борьбе с такими рисками. При этом я не исключаю, что нам придется провести переговоры в трехстороннем формате Молдова-Россия-Европейский союз. Кстати, Владимир Владимирович Путин об этом говорил еще при встрече с моим предшественником в прошлом году.

Что касается торговли с Европой, то я сторонник договориться уже не о свободной торговле, а о системе асимметричной торговли.

— Это что значит?

— Когда я был министром экономики (в 2008 году), мы договорились с Европейским Союзом о введении ассиметричной торговли. Что это означало на практике? Это означало, что экспорт молдавских товаров на европейский рынок шел без таможенных пошлин, а импорт — подлежал таможенным пошлинам. Для повышения конкурентоспособности нашей экономики это было очень выгодно. Что мы имеем сейчас? Мы открыли наш рынок для европейских товаров, которые более конкурентоспособные, в том числе и по цене, учитывая, что в Европейском союзе разрешено серьезное субсидирование своих производителей. Европейские товары душат наших производителей. Если мы сможем вновь вернуть эту систему, тогда и риски для России по реэкспорту исчезнут.

Я не против России, но за диверсификацию газовых путей

— Вы намерены решать задолженность «Газпрому» по газу?

— Конечно. Хотя эта проблема больше правительства. Но и здесь у меня есть определенный опыт. Правый берег (сама Молдавия — ИФ) должен России несколько сот миллионов долларов за поставки газа, а левый берег (Приднестровье — ИФ) — несколько миллиардов долларов! Если говорить о Приднестровье, то эту проблему можно решить только тогда, когда будет решена в комплексе вся политическая проблема Приднестровья. А вот что касается правобережной Молдовы, то еще в 2008 мы разработали концепцию погашения долга и передали ее в «Газпром». Ее смысл в следующем: мы вносим в уставной капитал все то, что мы в этой сфере строили и покупали за бюджетные деньги в период с 2001 по 2009 год. Делаем переоценку, вносим эти деньги в уставной капитал. Условно говоря, мы вносим на 500-600 млн. долларов за газовые трубы, произведенные в Молдове, а «Газпром» вносит в уставной капитал 400-500 млн долларов, которые мы им должны, тоже условно. Таким образом, долги компенсируются, и все остаются при тех же долях.

— Как вы относитесь к предложениям о диверсификации путей газовых поставок в Молдавию?

— Я опять-таки исхожу из реальности. Я за диверсификацию, но не потому, что ставлю под сомнение добросовестность партнеров из России, а потому, что транзит по украинской территории из-за политики украинского руководства сопряжен с большими рисками. Подчеркиваю, это не против России. Просто я учитываю проблемы, которые могут исходить от транзитных стран.

— Вы говорили о проблеме молдавских мигрантов. Что это означает?

— Да, второй момент, который я хочу обсудить Российской Федерацией, это проблема, связанная с пребыванием в России наших мигрантов. У нас официально работает в России 500 тысяч, по неофициальным данным, я думаю, и до миллиона. 50 тысяч молдаван не могут вновь из Молдовы вернуться в Россию, так как на них лежат запреты на въезд. Почти половина молдаван, легально находящихся в России, не могут выехать из нее на Родину, чтобы затем вернуться обратно на работу, так как в свое время они нарушили миграционный режим. Это значит, что 200 тысяч человек не видели своих родных по несколько лет. Я хочу попросить руководство Российской Федерации объявить полную амнистию по миграционным нарушениям. Я думаю, что мы сможем об этом договориться. У нас уже есть в этом вопросе некоторый опыт. Во время парламентских выборов 2014 года Россия разрешила всем вернуться домой на выборы, а затем опять приехать на работу в Россию. Было бы хорошо сейчас вернуться к такому системному подходу. Для этого мы должны подписать двухстороннее миграционное соглашение с Россией. Молдова не подписывает его уже три года. Кишинев оправдывал свое нежелание подписать тем, что в соглашении говорится о Приднестровье. Но нужно исходить из реальностей, и поэтому я буду настаивать, чтобы молдавская сторона подписала этот документ.

— Для молдово-российских отношений больше значение имеет сотрудничество в области сельского хозяйства. Как обстоят дела здесь?

— Я неоднократно говорил: нам нужен рынок сбыта, дальше, если мы об этом договоримся, сами будем развиваться. Кстати, самые большие инвестиции в сельское хозяйство были, когда у нас были в период хороших двусторонних экономических отношений: 2001-2005 года — самые большие инвестиции в винодельческую отрасль. Причем никаких зарубежных кредитов тогда мы не брали. Люди инвестировали, потому что был рынок. Я понимаю, что сейчас Россия делает серьезные инвестиции в сельское хозяйство для импортозамещения. Но я думаю, что в любом случае мы сможем найти свою нишу на российском рынке.

Если бы наш экспорт в Россию достиг хотя бы 600-700 млн долларов, то для молдавской экономики это было бы спасательным кругом!

— А возможность создания совместных предприятий вы не рассматриваете?

— Совместные предприятия появятся тогда, когда будет рынок, будет интерес. Я уверен, что как только мы откроем российский рынок, то и совместные предприятия начнут создаваться. Они будут полезны и для россиян: рядом европейский рынок, можно будет совместно выходить на него.

— Перейдем к макроэкономике. Молдавия зависит от внешнего финансирования: и от международных организаций, и от ЕС. В ходе переговоров в России вы будете ставить вопрос об урегулировании финансового положения в стране?

— Отказываться от внешних кредитов мы не будем. И любая страна, когда имеет возможность брать какое-то финансирование для инфраструктурных проектов, должна этим воспользоваться. Но я категорический против, чтобы, во-первых, мы шли на поводу у МВФ и у других доноров, которые требуют увеличить пенсионный возраст, тарифы, и т.д. Да, нам деньги нужны. Но я категорически против, чтобы эти деньги шли на проедание, как сейчас происходит: в бюджете этого года 30% — это внешнее финансирование, которое идет на зарплаты, пенсии. Этого допускать нельзя! На инфраструктуру? Да, нам нужно строить дороги, нам нужно модернизировать железную дорогу, нужно очень много чего делать! Вот на это будем брать кредиты. Будем ли брать только на Западе? Категорически — нет. Есть Евразийский банк, есть китайцы, которые в 2008-2009 гг. хотели инвестировать в наши дороги. Будем смотреть шире, не зашорено: слушая только, что говорит МВФ или Европейская комиссия, или даже Вашингтон. Этого не будет!

Нам не надо торопиться куда-либо вступать

— Вы собираетесь вступать в Евразийский банк, и вообще, какие ваши планы по поводу Евразийского союза?

— Партия социалистов, от которой я на всеобщих выборах избран президентом, открыто выступает за евразийскую интеграцию, и она не будет отказываться от этой политической повестки дня. Мы не можем себе позволить сворачивать сотрудничество с Европейским союзом, аннулировать соглашение об ассоциации с ЕС. Нам здесь украинского Майдана не нужно. Поэтому мы будем очень взвешенно подходить к этому вопросу. Это первое.

Второе. Без сотрудничества с Востоком, я уже говорил, мы не выживем. На первом этапе, я думаю, что мы предложим хотя бы подписание меморандума о сотрудничестве с ЕврАзЭС. Есть такая практика, мы уже подготовили этот Меморандум о сотрудничестве, Там ничего против соглашения об ассоциации с ЕС не говорится, а лишь об отношениях с самим ЕврАзЭС. А время — два-три года — покажет: что произойдет в Европейском союзе. Там тоже у них очень непросто.

— Я думаю, раньше, чем через два.

— Я тоже думаю, что быстрее. И вот когда настанет этот момент, мы проведем референдум и спросим народ: входить ли в ЕС? Но я считаю, что любой перекос в одну или другую сторону разрывает страну. Если мы хотим, чтобы Молдова сохранилась как государство, то я честно скажу: нам не надо торопиться куда-то вступать. Потому что вступление в Европейский союз возможно только без Приднестровья и без Гагаузии. Это все понимают. Центр страны, напротив, выступает за вступление в ЕС. Вот такая у нас политическая «каша». Соглашение об ассоциации с ЕС не означает членство в Европейском союзе. Для меня соглашение об ассоциации — это означает необходимость проведения реформы внутри страны: в судебной системы, в прокуратуре, в социалке. Вот что означает для меня Соглашение об ассоциации с ЕС. Но это не вступление в Европейский союз, потому что вступление в ЕС может убить нашу страну, нашу государственность.

— Молдавия приняла меморандум с МВФ. И уже пришли первые деньги — 38 млн долларов.

— Если бы у меня было побольше полномочий, я бы этот меморандум пересмотрел. Там есть, как минимум три-четыре пункта принципиально недопустимых. Это вопрос о пенсиях, о тарифах, о снижении фонда субвенционирования сельского хозяйства. Мы и так открыли рынок для европейских товаров, а еще нас лишают субсидий для сельского хозяйства!? Меморандум запрещает повышение зарплат, снижает финансирование в бюджетной сфере. Это все сейчас не надо трогать, потому что у нас ситуация и без того тяжелая. Да, если бы у меня были полномочия, я бы потребовал все эти пункты пересмотреть. На должности президента у меня таких полномочий нет. Но мы будем выходить с президентскими инициативами по этому вопросу.

Не хочу в 41 год стать политическим трупом

— Как вы будете дальше общаться с парламентом? Парламент все-таки не ваш. Хоть вы и президент всех, но все равно там большинство оппозиционно настроено к вам.

Будет непросто. Но ложиться под парламентское большинство я не буду. Мне 41 год и я не хочу уже в этом возрасте стать политическим трупом. Поэтому ложиться под кого-то, даже под могущественных олигархов, я не буду. Я буду настаивать на своей повестке дня и на том, что мы обещали гражданам, и на том, что можно сделать для улучшения ситуации в стране. Фракция социалистов настроена так же. В парламенте она самая большая, хотя большинства при голосовании не имеет. Мы будем добиваться, согласно Конституции, досрочных парламентских выборов. Было бы хорошо, чтобы нынешние мои оппоненты брали пример с Болгарии. В Болгарии победил президент-социалист, премьер-министр сразу ушел в отставку. Я общался с уходящим президентом Болгарии. Он считает, что в марте-апреле в стране у него будут досрочные парламентские выборы. Было бы правильнее и здесь, в Молдове, сделать то же самое. Но думаю, что оппозиция не уйдет из правительства. Тогда в марте-апреле следующего года выйду в народ, пройду каждое село, и поставлю вопрос либо о референдуме по роспуску парламента, либо о референдуме об изменении конституции, с тем, чтобы дать президенту больше полномочий. Но загонять меня в угол, чтобы я пошел на какие-то уступки по принципиальным вопросам — не получится! Я думаю, что в правящей партии это понимают.

Как решить приднестровскую проблему, думали?

— Самый сложный вопрос во внутриполитическом положении, наверное, все-таки отношения с Приднестровьем.

— Вы правы. Я думаю, что у нас сейчас есть исторический шанс эту проблему решить, впервые раз за последние 20 лет. после появления этой проблемы. Почему я так думаю? Я думаю, что и России, и Западу нужны хорошие примеры. Мне кажется, что было бы неплохо показать всем, как можно решать определенные замороженные конфликты. Я думаю, что Приднестровье может быть таким примером. Поэтому мы будем очень гибкими в решении этой проблемы, мы будем очень открыты. Я готов в январе поехать в Тирасполь на встречу с будущим (выборы в декабре) президентом Приднестровья.

Я предлагаю решать проблему в три этапа. На первом договориться, причем на двусторонней основе: мы и левый берег. Мы сами должны нащупать принципы политического урегулирования. Я их уже чувствую. Примером может стать Гагаузия. В своем законе они записали, что если Молдова теряет государственность, у них есть право на самоопределение. Я думаю, что это может быть правильным и для Приднестровья.

Второе, что их волнует: чтобы Молдова не вступала в НАТО. Давайте и этот пункт поставим в соглашение. Причем подчеркнем, что если вдруг в Кишиневе кто-то надумает вступать в эту организацию, то Приднестровье, как и Гагаузия имеют право на самоопределение. Это базовые положения. Значит мы вначале должны сами принципиально об этом договориться. Сами, без посредников, без кого бы то ни было. Надо, чтобы в Приднестровье поняли, что второго Калининграда из них не получится. Независимость никто не признает. Остается решить эту проблему. Ее решим, а потом сможем перейти к решению других проблем, в том числе экономических, социальных, проблемы долгов. Их будет много. Но вот концептуально есть три-четыре пункта, по которым мы должны договориться. Договорились, и тогда предлагаем эту страничку для обсуждения в формате «пять плюс два» — дорогие наши партнеры — Россия, ЕС, Соединенные Штаты, ОБСЕ, Украина: дайте ваше мнение. И после приступим к следующему этапу.

Тогда сможем провести референдум на левом и правом берегу по новой общей Конституцию. И двигаться вперед. Я очень надеюсь, что за мой мандат по этим трем этапам мы сможем продвинуться вперед. Во всяком случае, с моей стороны будет полная открытость.