Пушкины и Кантемиры
Более 850 лет связывают наш край с родом Пушкиных. В первой половине XII века из Петроварадина через наши земли на Древнюю Русь, в Киев, проследовал легендарный предок А. С. Пушкина – серб Ратша.
Начиная с XV века, предки Пушкина имеют родственные связи с родами наших господарей – знаменитого господаря Молдавского княжества Штефана чел Маре, известного господаря Молдавского княжества, сподвижника Петра Великого князя Дмитрия Кантемира и господаря Валашского княжества Константина Брынковяну.
Одним из племянников Константина Брынковяну был крещен 8-летний «арапчик» Ганнибал, следовавший сухопутным путем, через наши земли, к Петру Великому. Возможно, он был крещен 9 октября 1704 года, в день святого Авраама , возможно, в Яссах – в православном храме Трей Иерархь (Трех Святителей) и здесь наречен Авраамом (Абрамом, Ибрагимом). И, возможно, крестил его сын Томы Кантакузина и Марии Канарис Сокотяну, приходившийся Брынковяну племянником через своего деда Матея, сестру деда Станку – мать самого господаря Брынковяну. В таком случае следует иметь в виду, что через другого брата Станки – воеводу Валахии Шербана Кантакузина и его дочь Кассандру сын Томы Кантакузина приходился племянником и господарю Молдовы князю Дмитрию Кантемиру.
В 1711 году во время Прутского похода Петра I Тома Кантакузин оставил Брынковяну и вместе с Петром и Дмитрием Кантемиром перенес все тяготы того трагического времени. При императоре неотлучно находился Абрам Ганнибал – будущий прадед А. С. Пушкина. С императором его принимал в Яссах князь Дмитрий Кантемир. Все вместе они сидели за огромным «Земляным столом Петра Великого», устроенном за Прутом, под Унгенами — у села Семень. Этот стол дошел до наших дней. За ним отмечали именины Петра. В то время в семье молдавского господаря было уже 7 детей. Красавице Марии, будущей возлюбленной Петра Великого, исполнилось 11 лет, а будущему знаменитому русскому сатирику Антиоху было около 3 лет.
В Прутской кампании участвовали тогда и Пушкины. Здесь, на поле жестокой брани, был ранен Федор Петрович Пушкин, стольник Петра, поручик Ростовского пехотного полка, дед бабушки поэта – Марии Алексеевны Пушкиной, которая впоследствии вышла замуж за Осипа Абрамовича Ганнибала – сына легендарного «Арапа Петра Великого».
Тесную связь рода Пушкиных с родом Кантемиров закрепила Наталья Ивановна Головина, дочь адмирала И. М. Головина – прапрадеда А. С. Пушкина. Адмирал Головин, кавалер ордена св. Александра Невского участвовал с Петром I в двух Азовских походах, учился в Голландии и Италии, стал главой российского кораблестроения. Его дочь стала женой генерал-поручика князя Константина Антиоховича Кантемира – сына Антиоха Константиновича Кантемира, который был братом князя Дмитрия Константиновича Кантемира. Константин приходился последнему племянником. Таким образом, племянник князя Константин и сын князя Антиох были не только двоюродными братьями, но и родственниками Пушкиных. Наталья была бездетной. Но старшая дочь Головина Евдокия стала женой Александра Петровича Пушкина, она же – прабабка поэта. Дочь Головина Ольга является прабабкой Л. Н. Толстого.
К Дмитрию Кантемиру, Томе (Фоме) Кантакузину, Константину Брынковяну и их окружению А. С. Пушкин обращался не раз, работая над «Историей Петра», которая осталась неоконченной. Там есть глава «Прутская кампания». В то время он перевел с французского «Записки бригадира Моро де Бразе (касающиеся до Турецкого похода 1711 года)». Еще ранее, в декабре 1821 года, во время знаменитого путешествия с полковником И. П. Липранди по югу Бессарабии, на Пруте, Пушкин вспоминал в беседе с полковником «Описание Молдовы» Дмитрия Кантемира, которое он знал очень подробно.
Теперь нам следует обратиться к знаменитой статье А. С. Пушкина «О ничтожестве литературы русской», писаной в 1834 году, опубликованной в отрывках только в 1855 году. Она считается развитием раннего наброска «О поэзии классической и романтической». По сути, это часть задуманной статьи, о полном содержании которой приходится судить по сохранившимся планам.
Особо примечательно в ней следующее суждение:
«Долго Россия оставалась чуждой Европе. Приняв свет христианства от Византии, она не участвовала ни в политических переворотах, ни в умственной деятельности римско-кафолического мира. Великая эпоха возрождения не имела на нее никакого влияния: рыцарство не одушевило предков наших чистыми восторгами, и благодетельное потрясение, произведенное крестовыми походами, не отозвалось в краях оцепеневшего севера… России определено было высокое предназначение… Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией…»
По сути, что очень актуально в наши дни, перед нами изложена Пушкиным особая миссия России, которая на протяжении многих веков и после Пушкина, включая Великую Отечественную войну, спасала от погибели и разорения то Запад, то Восток, то весь мир.
И вот на этом фоне, говоря о том, что «в эпоху бурь и переломов цари и бояре согласны были в одном: сблизить Россию с Европою», Пушкин обратился к роли в этом процессе Петра Великого, упоминая при этом Антиоха Кантемира.
«Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, при стуке топора и при громе пушек. Но войны, предпринятые Петром Великим, были благодетельны и плодотворны. Успех народного преобразования был следствием Полтавской битвы, и европейское просвещение причалило к берегам завоеванной Невы».
Пушкин замечает, что Петр не успел довершить многое, начатое им:
«Он бросил на словесность взор рассеянный, но проницательный. Он возвысил Феофана, ободрил Копиевича, не взлюбил Татищева за легкомыслие и вольнодумство, угадал в бедном школьнике вечного труженика Тредиаковского. Семена были посеяны. Сын молдавского господаря воспитывался в его походах; а сын холмогорского рыбака, убежав от берегов Белого моря, стучался у ворот Заиконоспасского училища: новая словесность, плод новообразованного общества, скоро должна родиться».
Мы можем только сожалеть, что эту статью Пушкин дописал до слов
«Обратимся к России». Но мы можем взглянуть на ее продолжение при помощи тех планом, которые предшествовали работе над ней. А в этих планах сказано:«3) Начало русской словесности. Кантемир в Париже обдумывает свои сатиры, переводит Горация. Умирает 28 лет…» В другом месте Пушкин опять вспоминает, прежде всего, Антиоха Кантемира: «Кантемир. Ломоносов. Тредиаковский. Влияние Кантемира уничтожено Ломоносовым, Тредиаковского – его бездарностью… ».
Как мы видим, в начало русской словесности Пушкин всегда с уважением ставил Антиоха Кантемира.
Творчество Кантемира оказало влияние не только на русскую поэзию, но и на русскую прозу. Им восхищались Г. Р. Державин, Н. М. Карамзин. Преемником лучших традиций его сатиры стал Фонвизин. Он повлиял на формирование мировоззрения А. Н. Радищева. Его имя звучало в отзывах о нем В. А. Жуковского, К. Ф. Рылеева, А. А. Бестужева-Марлинского, К. Н. Батюшкова, Н. И. Гнедича. Его традициям следовал А. С. Грибоедов. В 1836 году Н. В. Гоголь приветствовал издание сочинений Кантемира Д. Толстым, Есиповым и Языковым. Он подчеркивал важную роль Антиоха Кантемира в развитии сатирического направления в русской литературе.
Оценивая значение Кантемира во вступительной статье к собранию его сочинений, Ф. Я. Прийма заключал:
«За время, отделяющее нас от Кантемира, русская литература прошла богатейший путь развития, выдвинула значительное количество гениальных творцов и выдающихся талантов, создавших художественные ценности непреходящего значения и получивших всемирное признание и славу. Выполнив свою историческую роль, творчество А. Кантемира, писателя, который «первый на Руси свел поэзию с жизнью», утратило с течением времени значение фактора, непосредственно формирующего эстетические вкусы и литературное сознание. И тем не менее пытливый и вдумчивый читатель наших дней найдет в творчестве первого русского сатирика, пусть даже в зачаточных и несовершенных формах, выражение многих благородных чувств, идей и понятий, волновавших и вдохновлявших всех выдающихся русских писателей XVIII, XIX и XX веков. Мимо творчества Кантемира не может пройти равнодушно тот, кого интересует история лучших традиций русской литературы».
Мы часто и прежде всего говорим об Антиохе Кантемире как о знаменитом русском сатирике. Но этого мало. Пушкин поставил Кантемира в «начало русской словесности». И, следуя этой пушкинской традиции, мы должны, очевидно, больше говорить о нем как о родоначальнике современной нашей изящной словесности – той словесности, которую поднял на европейскую, всемирную значимость А. С. Пушкин – родоначальник современного русского литературного языка. И этот путь во многом был начат Пушкиным здесь, на молдавской земле, подарившей нам, России и всему миру Антиоха Кантемира.
Виктор Кушниренко, пушкинист
