Генри Киссинджер о встрече Дональда Трампа и Владимира Путина в Хельсинки

Но Киссинджер, конечно, употребляет это слово, чтобы подчеркнуть инаковость России – ее внеположность современному Западу; слово «вестфальский», конечно, нельзя принимать в его первоначальном смысле, относящемся к миру, возникшему после Вестфальского договора 1648 года. «Вестфальский мир» в устах Киссинджера – это союз элит Евро-Атлантики, договорившихся считать ее интересы чем-то более важным, чем интересы отдельных стран, народов, конфессий. Это суверенитет, ограниченный наднациональным элитным консенсусом. И в этот консенсус, разумеется, не вписывается «Достоевский», как не вписался бы ранний «Томас Манн», не вписался бы «Жозеф де Местр» или же «Адам Мицкевич». Но сейчас не вписывается именно Россия — иная, внеположная Западу реальность, но при этом не абсолютное зло, которое подлежит уничтожению. То есть «не Гитлер», не нацистская Германия. Реальность неприятная, разрушающая все представления о линейных исторических схемах, но, тем не менее, неустранимая. Иная цивилизация, с которой лучше вести диалог не от имени «суверенной Америки», но от лица ценностно интегрированной Евро-Атлантики, при этом (что важно для Киссинджера) сохранившей торгово-экономическое партнерство с Китаем. Однако, по мнению бывшего госсекретаря, Трамп делает нечто совершенно иное, а именно ссорится с Европой и высказывает откровенный скепсис в отношении ЕС и НАТО. Впрочем, Киссинджер допускает, что политика Трампа – это своего рода «перезагрузка» мировой системы: освободясь от иллюзий и ложных ожиданий, система выправится и укрепится, но, конечно, это произойдет уже после Трампа. Как можно понять из разговора с журналистом, Киссинджеру из всех современных политиков более всего нравится Эмманюэль Макрон, по его стилистике и политической направленности. А вот политические качества Ангелы Меркель он оценивает положительно, но более чем спокойно. В отношении Трампа Киссинджер высказывается очень уклончиво: с его точки зрения, он один из тех людей, которые время от времени появляются в истории, чтобы выразить собой конец эпохи и заставить нас отказаться от ее устаревших представлений. Это не значит, что он сам сознаёт свою роль и представляет собой какую-то рациональную альтернативу. Просто так сложились обстоятельства. Еще два важных момента диалога. Киссинджер продолжает верить в особую роль Китая в будущем веке, и он явно недоволен тем, как идут дела в администрации Трампа, где отсутствуют дебаты по важнейшим вопросам и где теперь нет людей с глобальным видением ситуации, подобных ему самому и покойному Збигневу Бжезинскому, уход которого из жизни в прошлом году Киссинджер весьма тяжело переживал.