Роды и крестины у гагаузок: как это было у наших прабабушек

Gagauznews, 1 февраля, Ната Чеботарь. В цикле публикаций, посвященных гагаузским традициям и обычаям, мы ранее рассказали о суевериях, связанных с беременностью и родами.

В продолжение темы предлагаем познакомиться со старинными традициями и обычаями, связанными с рождением и крещением, тем более, что некоторые из них, так или иначе, сохранили свое влияние до настоящего времени.

Итак, как пишет Мошков, на третий день после рождения ребенка роженица должна была уже подниматься из постели. В этот день к ней на дом приходил священник, чтобы совершить так называемую «аязму».

«Аязмой» гагаузы называют собственно освященную, крещенскую воду. Поскольку обряд, о котором здесь говорится, заключается в окроплении дома святой водой, то ее название переносится и на сам обряд.

Еще накануне обряда «аязмы» в тарелку наливали богоявленской воды и клали в нее на целую ночь серебряные или золотые монеты, икону, соль и небольшую метелочку «фесленя» — растения, считающегося у гагаузов священным и потому сопровождающего большинство обрядов (это разновидность базилика, который используют в засушенном виде вместе с цветками).

Затем приготавливали «колево» (род кутьи) и ставили его на стол в почетном углу дома. В «колево» втыкали восковую свечку, три другие такие же свечи размещались на столе вокруг блюда по трем вершинам правильного треугольника.

К приходу священника свечи зажигали. Священник читал над «колевой» молитву, а затем, взяв в руки тарелку со святой водой, окроплял ею все уголки дома. В этом и заключался весь обряд «аязмы».

«Не мешает здесь добавить, что перед его совершением считается обязательным смазывать земляной пол жилища свежей глиной», — пишет Мошков.

Мы уже рассказывали о том, что во времена, когда на юге Бессарабии еще не была развита система медицинской помощи,  гагаузки рожали либо сами, либо под присмотром повивальной бабки.

У них тоже были свои магические ритуалы, и один из них связан с последом. «Детское место» («ушан ятаа», плаценту), как пишет Валентин Мошков, рубили ножом на мельчайшие кусочки и давали немного поесть роженице, «чтобы у нее молоко было хорошее». Остальное закапывали под порогом сарая или где-либо во дворе в таком месте, где его бы не откопали и не съели собаки, так как это могло бы страшно повредить и роженице, и новорожденному.

По рассказам гагаузов-старожилов, некоторые злонамеренные бабы-повитухи иногда пользовались неопытностью хозяев, чтобы запастись «самым лучшим средством от бесплодия». Они старались выследить, где закапывают детское место, и зарывали туда же зерна ячменя. А затем, дождавшись, когда ячмень даст всходы, срезали их, чтобы приготовить настойку и давать пить бесплодным.

Малороссы, пишет далее Мошков, также думали, что, если «тот пуп, который баба при рождении дитяти отрежет, намочить в воде и давать пить не родящей женщине, то она станет родить», а детское место у них зарывалось бабой под «полом», на котором спят, и посыпалось житом.

Но поскольку гагаузы считали, что подобные действия очень вредно влияют на роженицу и новорожденного, то муж роженицы обычно тщательно следил за каждым шагом повитухи, и в случае подтверждения ее злонамеренности, никто уже на селе к себе на роды ее больше не звал.

Если ребенок рождался в так называемой рубашке («дувак»), то говорили, что он будет счастливым и на все способным.

Саму «рубашку», по свидетельству Мошкова, сохраняли для счастья и хранили в сундуке, где обычно держали все самые дорогие и ценные для семьи вещи.

Тот, кто не имел собственной  «рубашки», старался выпросить ее кусочек у роженицы через общих знакомых и носил его на счастье в своем кошельке.

В давности у гагаузов был еще один интересный обычай: новорожденного, прежде матери, кормила грудью какая-нибудь посторонняя кормящая женщина, сама же мать начинала кормить только на третий день после родов. С чем был связан такой обычай, у Валентина Мошкова, к сожалению я не нашла объяснения.

Когда ребенка в первый раз пускали к груди матери, ей давали подержать во рту яблоко, а на грудь клали пучок шерсти.

Яблоко, как разъясняет исследователь, использовалось для того, чтобы ребенок не стал впоследствии пьяницей, а белая шерсть – чтобы он дожил до седых волос.

Среди обычаев, которым также сложно найти логическое объяснение, находим у Мошкова такой: «кроме материнского молока, ребенка постепенно начинают прикармливать и другой пищей, не разбирая, что ему полезно, что вредно: дают и хлеб, и овощи, и даже перец».

Если у матери было жидкое или пустое молоко, пишет далее автор, то такую пищу начинали давать ребенку даже через неделю после его рождения.

«А если молока у матери не было совсем, то в воде размачивали бублики с сахаром в воде и этим кормили ребенка из соски, свернутой из платка».

Когда приходила пора отлучать ребенка от груди, грудь матери мазали сажей, солью или золой. В этот день было принято печь специальный пресный хлеб «турта» и запекать яйцо (непременно в золе) и, катая их по полу, заставлять ребенка их поднять, причем в таких случаях говорили, что ребенок идет «на свой хлеб».

Первую ванночку новорожденному делали непременно соленой. Некоторые гагаузки придерживаются этого обычая и сегодня. А на третий день после  рождения повитуха готовила для малыша ванночку с разными душистыми и лекарственными травами.

У малороссов, пишет Мошков, в ванночку, в которой купают ребенка, кладут овес, чабрец и васильки. Известно, что и многие современные гагаузские бабушки, готовя ванночки для своих новорожденных внуков, также до сих пор используют лекарственные (или, как это считается, магические) травы.

Если ребенок рождался очень слабеньким, то его крестили непосредственно в день его рождения, а если был крепким и здоровым, то ожидали первого воскресного дня.

Тотчас же по рождению священник или повивальная бабка давали младенцу так называемое водяное имя («су ады»), по имени того святого, в день которого родился ребенок.

Настоящее же имя давал новорожденному его крестный отец, выбирая для этого или свое имя, или имя одного из наиболее уважаемых святых, праздник которого скоро последует.

Чтобы предохранить роженицу от «сглаза», брали зубчик  чеснока, продевали сквозь него красную нитку и пришивали к головному платку. Этот талисман роженица должна была носить, не снимая, до 20-25 дней.

Этот обычай, как рассказывали мои старшие родственники, был в ходу  среди гагаузских женщин практически до 60-70-х годов прошлого века.