Идеологи и пропагандисты: личный состав информационного фронта

На идеологическом пустыре, вскормленный враждебной идеологией вырос Майдан. Нашлись и садовники. Немаловажные – в России. Как не согласиться с Багдасаровым, что, до сих пор, экономически подкармливаем эту страшилку («товарооборот в 2017 вырос на 38%»). А в мире продолжается идеологическая война – война за симпатии и доверие к своему социальному проекту, потому как международное доверие, в современности, есть главный фактор финансово-экономической мощи. Информационная составляющая – лишь видимая ипостась этого противоборства. 

Где пропагандисты и идеологи –.солдаты и генералы. Пропагандистов хватает, а вот с «генералами» – беда. В России – конституционное табу на идеологию. А те, кто «по понятию» или от себя («мыслительные танки» и «политологи») лишены целеполагания и координации – нет идеологического секретариата ЦК, нет Суслова, ни субординации. Во всяком случае, мне не известно.

В 93-ем, конституционные «консультанты» посчитали уже неважным наше участие в идеологическом цивилизационном споре – государство или личность, национальная общность или индивидуальность, природосообразность или технократия – лишая Россию права мировоззренческого мнения и голоса. Пришёл Путин, но перспективной, системной идеи о конструктивных путях развития России и человечества пока не появилось. Нет той более высокой цели, способной примерить «красных» и «белых», непримиримых в анахронических клетках своих «бородатых» идеологий.

У России есть мощная броня. Возрождаются доблестные традиции ВС и гордость профессиональных гильдий (шахтёров, полярников, нефтяников, рыбаков, авиаторов, оборонщиков и т.п.). Но есть и своя «ахиллесова пята», на которую направлен недавний, и наиболее чувствительный, пакет санкций: экономическое неравенство и социальная несправедливость, особенно к малоимущим. Вызванные оба ненасытной алчностью одних и, довольно мягко пресекаемого государством, финансового жульничества и откровенного мошенничества других. В результате, по подсчётам М. Хазина, оказывается, что 1% населения владеет 75% благосостояния страны. 

Большая часть которого хранится за рубежом. Даже если информация М. Хазина окажется преувеличенной, факт никак не способствует стабильности конструкции.

К тому же, как показала кампания в защиту режиссёра с многозначительной фамилией Серебренников, мы лишены само утверждающей, собственной культуры. Есть нравственно упаднические, вдохновлённые Западом, эксперименты духовного растления. Тут, даже Олимпиады и ЧМ будут бессильны поднять международный престиж, несмотря на балет, космос и все другие «пиар» усилия.

К тому же, при вездесущем пока капитализме, рыба ищет где глубже, а человек…где ему комфортней, как говорят российские мажоры. Выигрывает не тот, кто ловче сочиняет – сколько не говори «халва»… – а тот, кто ближе к истине. Истина же – понятие философское, глубоко идеологизированное.

Пропагандист – лишь солдат, выполняющий приказы, или доброволец. Как солдат, защищает, лоббирует или атакует национальные, или вовсе нет, интересы и точки зрения. Как и на войне, бывают и «солдат удачи» – пишут, за что платят.

Идеолог – это не говорящая голова, это – убеждённый пропагандист, пропагандист, вооруженный философией и мировоззрением. Политик всегда будет пропагандистом. Плох пропагандист, если за ним не стоит идеолог.

Вопрос – может ли политик обойтись без философии, главного ресурса идеологий? Наиболее успешные в своём роде, те, кто не просто управляли, а оставили значимый след в истории, по совместительству были и философами. Вот только несколько имён 20-го века: Ленин, Троцкий, Сталин, Мао Дзедун, Черчилль, Рузвельт, Гитлер, Ганди, Де Голь…

Ещё более ранние политики, не считая монархистов, как правило, имели склонность к глубинным идеям, или к философии – «к мысле о мыслях», как говорил великий Аристотель. Ею руководствовались, её развивали в своих эпистолярных трудах, на её основе выстраивали свои стратегии.

Их символами и путеводными звездами продолжали быть (философия оперирует вечными понятиями) античные мыслители: слева – Платон, со своим «общественное над личным», «идея первична», «идеологическое государство». Справа – Аристотель: «высшая цель – личное благо» (не путать с наслаждением), «государство не диктует характер блага, а создаёт условия для его созидания», «чем совершеннее система, тем больше благ». Предтечей выступал, обычно, Сократ с его подростковым нравственным абсолютизмом.

Примечательно, что все эти мыслители (идеологи тех времён) активно принимали участие в государственных делах,  в период, который знаменитый немецкий философ К. Ясперс назвал «осевым временем» истории (VI-IV века до н.э.).

Так, школа Пифагора (570—490 гг до н.э.) имела вид тайного союза, с жесткой системой индивидуального отбора кандидатов и посвящения «избранных» в тайны учения: высшей целью обучения было достижение совершенства личности. Учение пифагорейцев воспринималось как тайна, знать которую дозволялось только адептам, которые рассматривали себя как элиту общества

Как выразил своё кредо Александр Македонский, ученик Аристотеля, в эффективности навыков управления которого мало кто сомневается : «Я хотел бы превосходить других не только могуществом, сколько знаниями о высших предметах» [Плутарх, 1990, т. 2, с. 22, 23].

Придворным идеологом короля Артура и его идеалистическим Камелотом (аналог Кремля) в королевстве Логрес, выступал легендарный маг Мерлин. Затруднюсь ответить, есть ли свой Мерлин у Путина. Круглый стол – несомненно.

Что касается Востока, ярким примером важности идеологии для носителей власти является, разработанная Конфуцием система образования элит. Эта система на протяжении двух с половиной тысячелетий(!!!), и до сих пор, влияет на культуру Китая и всей Восточной и Юго-Восточной Азии. Это была не только система получения знаний, но прежде всего духовного, нравственного самосовершенствования будущих правителей и таких же критериев их отбора. Конфуций считал это важнейшим средством повышения уровня государственного управления.

До сих пор, на Западе, элитарное (не путать с элитным) образование в Йеле, Кембридже или Оксфорде, насыщено именно мировоззренческими предметами. Идеологическая элита (не путать с телегеничными политиками)), за событийной суетой, стремится больше к глубинному пониманию явлений мира, чем к узкой специализации. Главным отличием от простых людей для них было и остаётся более глубокое познания сути вещей. Вспомним «Территорию смыслов» на Клязьме, ранее «Селигеры«, для будущей российской элиты. Что-то в этом роде.

«Мировая философско-социологическая мысль все более приходит к выводу, который на первый взгляд может показаться не демократическим: научный и в целом культурный потенциал страны определяется не столько средним уровнем участников социально-экономического процесса, сколько потенциалом ее культурной элиты… Войдет ли Россия в XXI век как великая держава или же окажется на периферии человеческой цивилизации?» (Элитное образование, Г.К. Ашин)

Это уже потом, в конце 20 века, когда политический класс мельчает и становится выразителями не идей, а интересов… групп, приведших их к власти. Не выстраивать политику, придерживаясь, предварительно созданной партитуры, а  реагировать сиюминутно на меняющуюся конъюнктуру. Что наблюдаем повсеместно: как на Западе, так и в России. Но не в Китае.

Как во всём, в отказе от идеологии есть достоинства и недостатки. Первое – сохраняется гибкость, степень политического лавирования и эффект внезапности. Второе – трудно достичь целеполагания, коллективную мобилизацию и сплочение, синергию усилий, наблюдаются разрозненность и внутренняя противоречивость трактовок национального интереса («Лебедь, Рак и Щука»). Но самый главный – в отсутствии господствующих идей, всегда господствуют деньги…и над законом тоже, но большие.

Интересы народа? Конечно. Но только, когда будет четкое понимание, кого считать народом. Обычно, в политике, это – крайне размытое понятие. Ныне идеология заменяется полит технологиями, социальным инжинирингом и научным пиаром. Как в рекламе, главное – продать. Но это – не дальновидный подход.

Социальным экспериментированием с демократией, действительно, были разработаны механизмы политической «нейтрализации» народа как фактора перемен. Их цель, свести к минимуму участие масс перед фактом власти. Спонтанная социальная активность направляется в заранее отведённое русло. Таким образом, появляется возможность упростить задачу стабилизации общественного управления. Потеряв по пути, разве что, богатство разнообразия и его творческий потенциал.

Факт остаётся фактом – после стольких жестоких уроков и революционных разочарований, опытная (развитая) часть человечества, уже генетически, всему предпочитает стабильность. Сама же властная верхушка, руководствуясь инерцией покоя и погоней за status quo, без внешних стимулов редко себя меняет. Никто не ищет перемен в достатке.

Поэтому, главным фактором социальной динамики и прогресса в мире остаётся внешняя конкуренция. Социальная и экономическая. В чём, однако, пропагандистское, фанфарное самодовольство и самоуспокоенность являются сомнительными формами самосохранения. Даже если внутри поверят, конкуренты быстрее перегонят. Когда приходит понимание, бывает поздно, и поезд прогресса уходит без нас на борту.

«Философия, ты управляешь жизнью, благодаря тебе возводятся города, а разрозненные личности объединяются в жизненное сообщество».