Утраченная серьезность православия?
Статья главного редактора сайта Андреаса Лудароса называется «Утраченная серьезность православия». Посвящена она в основном Украине и ее автокефальной церкви. Лударос брезгливо высокомерен в оценке молодых, прежде всего славянских, поместных церквей, считая, что все «они «дочки» Константинополя». И все «они впервые «заплакали» как автокефальные церкви в Константинополе, и их самые ранние подгузники были сделаны из пергамента, который начинался с фразы «Патриарший и Синоидальный Томос».
В уже далеком 1947 году Закинфский митрополит Хризостом в своей статье «Две главные опасности» (журнал «Экклезия», № 29−30, 1947) объявил славянство и славянские Церкви враждебными в отношении греческих Патриархий. Хризостом был убежден в преимуществе греческой нации перед славянами, которых она «воспитала и просветила». И в заключение убеждал, что Греческая Церковь вновь призывается к борьбе против Ватикана и славянских Церквей, «но, пройдя между «Сциллой и Харибдой», она все же выйдет неповрежденной и сильной, чтобы с Божией помощью, как и прежде, выполнять свою спасительную и просветительную миссию на благо всего человечества».
(Для справки: Закинф — остров площадью 400 км2 и населением чуть более сорока тысяч человек. Зато целый митрополит…)
Идея ЭТА никуда не делась. Совсем недавно, в октябре прошлого года уже сам Варфоломей II заявлял перед греческой православной общиной Стамбула (для справки: чуть более 2 000 человек): «Наши славянские братья не могут принять первенство Вселенского патриархата и нашего народа в православии». Но куда они денутся, те славяне? «Они поддержат решение Вселенского патриархата, так как у них не будет другого выбора», — считает патриарх.
И вот теперь «светский рупор» Ладурос с его откровенно риторическим вопросом: «Разве Константинополь должен был «родить» так много дочерей? И, наконец, эти дочери равны Константинополю, Александрии, Антиохии и Иерусалиму (которые традиционно называются «тетрархией», или «древними патриархатами» — М.С.)?»
Но ведь любой историк знает, что не только равны, но и больше. И «ранние подгузники» их были сделаны не из пергамента томосов, а из стали клинков. В 893 году «Преславский церковный и национальный совет» (так его называет болгарская историография) не умолял Константинополь об автокефалии, а просто принял два решения:
— греческое духовенство в стране будет изгнано и заменено болгарскими священнослужителями;
— болгарский язык заменит греческий на богослужении.
А умолять пришлось грекам. Потому что в 913 году болгарский князь Симеон I обнажил свой клинок у ворот Константинополя, и тогда греки уже не обошлись традиционной выплатой дани. Константинопольский патриарх, будущий святой Николай I Мистик был вынужден увенчать голову князя «эпириптарием» — императорской короной. А болгарская церковь с 917 года стала называться патриархатом. После того как Симеон в очередной раз разнес греков в битвах под Ахелоем и Катасирти.
Хороши «пергаментные подгузнички»?
Теперь о древности. Следует быть честным: в состав «пентархии», а затем, после развода с Римом, «тетрархии» древних церквей Константинополь попал волей политического случая. Потому что восточная церковь всегда хвостиком ходила за светской властью. Пока римские императоры своими официальными резиденциями делали Медиолан, Антиохию, Никею, Никомедию и т. д., Константинополь был не более чем их любимой игрушкой. Его с удовольствием украшали и ревниво оберегали, но целостная вертикаль городской власти была создана там только через треть века после основания: «Год 363. Гонорат из преториа некаго префекта Галлий первый сделан был в Константинополе префектом города» («Хроника» блаженного Иеронима Стридонского). Этой мимолетной фразе современника событий верится почему-то больше, чем панегирикам более поздних, уже столичных писателей.
Ну и уж когда при императорах Валенте и Феодосии I Великом Константинополь окончательно укрепился в статусе единственной столицы Восточной Римской империи (с 395 года), тогда да — его епископ стал самым главным, потому что ближе всех был к телу бесконечно религиозного Феодосия, его наследников и преемников на императорском троне. И в полном соответствии с логикой власти было сначала несмело и неуверенно определено, что «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что город оный есть новый Рим» (3-е правило II Вселенского Константинопольского Собора, 381 год).
«Почему он Новый Рим?» святые отцы объяснили через 70 лет, на IV Вселенском Халкидонском Соборе: преимущество «по чести» было предоставлено Константинополю «праведно рассудив, да град, получивший честь быть градом царя и синклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет второй по нем» (28-е правило).
Но скажите, люди мыслящие, чем логика старца Филофея отличается от логики синодиков Халкидонского Собора? Старец Трехсвятительского Псковского Елизарова монастыря писал, что «старого Рима церковь пала по неверию ереси Аполлинария, второго же Рима, Константинова-града, церковные двери внуки агарян секирами и оскордами рассекли» (Послание великому князю Василию об исправлении крестного знамения и о содомском блуде).
Филофей писал эти строки тогда, когда Константинопольская Вселенная (Экумена) уже полвека как была разрушена молодецким азартом 21-летнего османлы Мехмеда Фатиха. И Константинополь перестал быть христианским «градом царя и синклита», превратившись в мусульманский «баскент султана и дивана». Как это еще мог воспринять христианин уже почти полвека суверенного православного славянского государства?
Но греческие «политтеологи» по-прежнему с каким-то расистским азартом считают себя вправе «наставлять и направлять» славян. В чем? В том, что они уже более полутысячи лет как проиграли? В правилах того «Экуменистического патриархата», чьей «Экумены» давно уже нет?
И напоследок несколько слов о «воспитании и просвещении» митрополита Хризостома. Да, славяне получили религию от греков. В комплекте с юным очарованием Анны Порфирогениты, родной сестры императоров Василия и Константина. Самая высокородная девушка христианского мира была отдана в жены киевскому князю Владимиру.
Но «воспитание и просвещение» это не столько религия, сколько мудрость (книжная мудрость) и язык. И за это славяне должны быть исторически благодарны не столько Греции, сколько затерявшейся в верховьях Одера небольшой Моравии. Потому что древнерусские летописи категоричны: «Бѣ бо единъ языкъ словѣнѣскъ: словѣнѣ, иже сѣдяху по Дунаю, ихъ же прияша угре, и морава, и чеси, и ляховѣ, и поляне, яже нынѣ зовемая Русь. Симъ бо пѣрвѣе положены книгы моравѣ, яже и прозвася грамота словеньская, яже грамота е в Руси и в болгарехъ дунайскых» (Повесть временных лет).
Так что грекам надо быть поосторожнее, что редакторам, что митрополитам, что патриархам. Потому что напомню: у Гомера между Сциллой и Харибдой Одиссей прошел дважды. Один раз на корабле с товарищами, а через пять недель на обломках своего корабля и в одиночестве. Соратники погибли, а Одиссей стал сексуальным рабом у Калипсо, «в косах прекрасных — богиня ужасная с речью людскою» (Одиссей, 12-я песнь). Но это так, к слову…
Источник: ИА REGNUM.
