Спикер парламента Молдовы Андриан Канду: «Россия не должна получить очень важную роль в Молдове»

Спикер парламента Молдовы Андриан Канду искренне возмутился, услышав предположение «Европейской правды» об «эмоциональном решении» молдавских властей, которое совершенно испортило их отношения с ЕС.

Стоит согласиться: действующая власть Молдовы действительно известна рациональностью. Но в этот раз, похоже, кто-то просчитался, пишет eurointegration.com.ua

Кризис вспыхнул после выборов мэра Кишинева, на которых неожиданно победил лидер оппозиции. Радость победителя была недолгой: через месяц выборы неожиданно отменили. Постфактум. Объяснениям Кишинева – мол, во всем виноват независимый суд – в мире не поверил никто.

Брюссель решился на беспрецедентный шаг и остановил всю финансовую помощь соседнему государству. Лидер правящий партии (и, как считается, де-факто руководитель страны) Влад Плахотнюк стал для Европы эдаким «эталоном негатива»… Но ЕС редко окончательно сжигает мосты и здесь тоже оставил путь для выхода из кризиса. Главное условие «разморозки» – проведение честных и свободных парламентских выборов, которые назначены на 24 февраля. О раскладе сил и последствиях выборов у соседей читайте в статье «Между Кремлем и олигархом: что принесет смена власти в «захваченную» Молдову».

И в Молдове считают, что смогут возобновить сотрудничество с ЕС.

А в поддержке со стороны Украины там практически уверены – недаром нынешняя власть Молдовы безоглядно поддерживает Киев в конфликте с РФ не только на словах, но и на практике. Обо всем этом, о проблеме Приднестровья и о реальности коалиции с пропутинскими силами читайте в интервью одного из лидеров действующей молдавской власти Андриана Канду для «Европейской правды».

– Через три недели в Молдове пройдут выборы. На что вы рассчитываете по их итогам?

– Я надеюсь, что в конечном счете мы создадим проевропейское большинство и прозападное правительство.

– Вот только сейчас все прогнозы говорят, что самый высокий результат получат социалисты.

– А я не уверен, что они выйдут на первое место. Они «падают». Их поддержка уже ниже, чем была год или два года назад, а впереди еще месяц кампании.

Соглашусь, социалисты могут оказаться первыми.

Но в этом случае у них наверняка не будет голосов, чтобы самостоятельно создать большинство. И вот тогда проявится роль нашей партии, ведь именно у нас есть способности, умения, опыт создания коалиции. И это будет коалиция с прозападными взглядами.

(Прим: Канду является заместителем правящей в Молдове Демократической партии, которую возглавляет уже упомянутый Влад Плахотнюк. Детальнее о партийной картине в Молдове читайте в статье ЕвроПравды)

– С кем вы будете объединяться?

– Я вижу объединение с нашим соперником, оппозиционерами из ACUM. Да, сейчас они заявляют, что не будут работать с нами в следующем парламенте, но «никогда не говори никогда». Для этого после выборов мы будем считать, думать, искать возможности привлечь как представителей ACUM, так и других независимых парламентариев.

– Не могу представить, как ACUM согласится работать с вашей партией. А лично вас они поставили на одно из первых мест в «списке позора» на своем официальном сайте.

– Мы тоже можем составить черный список представителей ACUM – но надо отложить в сторону эмоции и прошлые обиды.

Речь идет не обо мне и не об Андрее Нэстасе. Речь идет, впрочем, и не о Владе Плахотнюке, а о будущем Молдовы. Поэтому я верю, что и они в конце концов выберут интересы Молдовы – а не эмоции и политические интересы, или даже интересы отдельных людей.

– Но мосты уже сожжены. ACUM отвергает сотрудничество с вами и называет лидеров ДПМ преступниками.

– Я все равно не злюсь на Майю Санду и не имею ничего персонально против Андрея Нэстасе. Все равно придется садиться вместе, договариваться, прописывать принципы, ценности, на основе которых мы сможем вместе работать в следующем правительстве.

Но давайте подождем, что будет после выборов.

– Помню последние выборы в Чехии, где победила партия одиозного Андрея Бабиша, но все остальные выдвинули условие – пойдут в коалицию, только если Бабиша не будет в правительстве. Возможен ли похожий сценарий в Молдове?

– Все варианты возможны. Я даже не исключаю возможность правительства меньшинства.

И законодательство, и демократические традиции не требуют от нас иметь большинство. Правительство вполне может работать и от партии меньшинства, если есть джентльменское соглашение с другими группами в парламенте, что они поддержат формирование правительства и отдельные его решения, но останутся за пределами правительства.

Именно так произошло в Чехии – и так было в Молдове в начале 2015 года. Тогда коалиция из двух партий, которая сформировала правительство во главе с Габуричем, насчитывала менее половины депутатов, но была неформальная договоренность о поддержке с другой партией, которая была за пределами коалиции. И это продолжалось полгода!

«Российская угроза беспокоит всех, не только Украину»

– А коалиция с социалистами возможна?

– Не вижу такой возможности. У нас слишком большие различия в фундаментальных, критически важных вопросах.

Пример – их отношение к тому, что происходит в Украине. Социалисты и их фактический лидер, президент Додон, до сих пор не признали, что Россия незаконно отобрала Крым у Украины. До сих пор! А мы с самого начала это говорим, называем Крым оккупированной территорией. И у нас действительно хорошие отношения с украинской властью, и хороший прогресс за последние три года. То же самое можно говорить и о наших отношениях с Румынией, вторым нашим соседом. Или возьмем наш европейский вектор и наши отношения с Евросоюзом – в этом мы принципиально расходимся с социалистами, так как бы мы с ними могли сотрудничать?

Так что такой коалиции я не вижу.

– Значит, ACUM не хочет вас, вы не хотите социалистов – остается роспуск парламента и новые выборы? Некоторые говорят, что это – наиболее вероятный сценарий.

– Это нормальный сценарий, такое бывает и в других государствах. По конституции Молдовы новое правительство должно заработать в течение трех месяцев после выборов. Если его не удастся создать – идем на новые выборы.

И хотя я не исключаю такой возможности, мы будем работать над тем, чтобы этого избежать. Новые выборы принесут нестабильность – сначала политическую, а затем и экономическую. Поэтому мы будем делать все, чтобы не допустить перевыборов. Но избежать их невозможно, если партии-победители выборов откажутся от переговоров.

Если ACUM скажет, кто не хочет с нами даже говорить, и если другие игроки в парламенте не согласятся на правительство меньшинства – тогда парламент будет распущен через три месяца после выборов.

– Прозападная оппозиция предполагает также сценарий уличных протестов в случае, если, по ее мнению, выборы будут фальсифицированы. Они уже собирают доказательства нарушений.

– Оппозиция всегда будет говорить о злоупотреблениях или незаконности, потому что они слабые, они изначально находятся в позиции лузеров. И поэтому они либо играют роль жертвы – либо говорят о нарушениях. Вместо этого мы максимально заинтересованы в том, чтобы выборы были всеми признаны как честные и свободные.

– Как бы там ни было, лидер рейтингов сейчас – пророссийская Соцпартия. Очень беспокоит, не возрастет ли до следующих выборов популярность пророссийских сил. Для Украины будет настоящей катастрофой, если мы увидим «еще одну Россию» к западу от своих границ.

– И не только для Украины. Этот вопрос – сверхчувствительный для всего региона, и для ЕС, и для стран НАТО.

Я напомню, в Молдове уже есть территории, оккупированные РФ, а именно Приднестровье. И мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить приход к власти в этой стране любого, кто бы углубил отношения с Россией и создал новую проблему с безопасностью и для Украины, и для региона в целом. Россия не должна получить очень важную роль в Молдове.

Россия не должна получить очень важную роль в Молдове.

Молдова – это западное государство, с будущим в Евросоюзе и с евроатлантическими интересами. Мы будем строить здесь западное общество, а не аналог того, что мы видим в России.

– Евроатлантические интересы? Вы что, идете в НАТО?

– Нет, я употребляю слово «евроатлантические» в том смысле, что у нас должно быть стратегическое сотрудничества как с ЕС, так и с Соединенными Штатами. За прошедшие два года мы действительно развили крепкие, хорошие отношения с США.

«Одно решение суда разрушило то, что мы делали три года»

– Вы упомянули о хороших отношениях с ЕС во время правления вашей команды. Но это было до недавнего времени – все изменилось после отмененных выборов мэра Кишинева.

– Наши отношения действительно пострадали из-за эмоций после решения по выборам мэра.

Но ничего необратимого не произошло – после выборов в Молдове и в Европейском парламенте отношения наверняка восстановятся.

В наших отношениях с ЕС могут быть взлеты и падения, могут быть эмоции и недостаток коммуникации, или какие-то предубеждения. Но несмотря на это, будущее нашего государства – на 100% в ЕС. Сейчас мы ассоциированы с ЕС, а однажды – возможно, уже скоро – станем страной-кандидатом. Да, многое зависит от того, как будет выглядеть ЕС через 5-10 лет, но все равно, это – наше будущее.

– Вы вообще понимаете, насколько это разрушило доверие со стороны ЕС? Ведь выборы – это святое.

– Даже если был нарушен закон?

– Не могу согласиться, что было нарушение, и в Евросоюзе его не видят.

– Я юрист, и у меня есть вопрос о пропорциональности решения суда. Я все же верю, что именно здесь закон был нарушен, но считаю, что санкция была слишком жесткой. По моему мнению, надо было просто объявить новый второй тур выборов между теми же кандидатами.

Но решение суда должно выполняться – нравится оно или нет.

Да, то, что произошло летом, действительно взволновало многих – в том числе нас.

(Примечание ЕП: создавалось впечатление, что, перейдя к воспоминаниям, спикер начал нервничать, но вскоре взял себя в руки)

Это решение суда разрушало то, что мы делали последние три года. В тот день, когда оно было вынесено, я вместе с премьером был в Вашингтоне. Он встречался с Помпео, у меня были запланированы встречи в Конгрессе, а еще через четыре дня планировалось заседание правления МВФ по кредитованию Молдовы. Представьте, как в этих условиях нас шокировало это решение суда!!!

Оно было неожиданным и прежде всего вредило самой власти! Все наши усилия, все наши достижения были разрушены в одно мгновение! И доверие к нам тоже! Но ни я, ни премьер не могли это предотвратить, никак! Я же не возьму телефон и не позвоню судье, правда? И когда некоторые послы звонили мне или премьеру и говорили: «Сделайте что-то с этим», я отвечал: «С удовольствием! Скажите, что именно, и я сразу сделаю. Но с судьями я говорить не буду, потому что это будет нарушение закона».

Да, можно изменить законодательство, чтобы такого больше не повторялось, и мы это сделали. Мы отменили правило «дня тишины», которое просто не имеет смысла в XXI веке – потому что во времена «Фейсбука» и интернета избежать агитации невозможно. Мы убрали запрет на ведение кампании в день голосования, которая, собственно, и стала основанием для отмены выборов.

– Сомневаюсь, что пост Нэстасе с призывом прийти на выборы вообще был агитацией. Но вопрос даже не в этом. Я же не из Германии приехал, а из Украины, и прекрасно понимаю пределы «независимости» судей в наших государствах. Не верю, что выборы мэра столицы по таким сомнительным причинам суд отменил не «по звонку».

– Окей, давайте тогда я спрошу: кто выиграл от отмены местных выборов?

– Это не показатель. Политики иногда принимают решения, которые вредят им самим. Бывают и просто эмоциональные решения.

– О, нет-нет-нет-нет-нет!

В нашей команде эмоций не бывает.

Никогда. Вообще. И в команде, и в Демпартии в целом. Поинтересуйтесь историей и опытом нашей команды, и вы убедитесь: ни одно наше решение не основывалось на эмоциях. Никогда.

Поэтому давайте посмотрим, кому это было выгодно.

– Выиграла от отмены выборов только одна сила – Россия.

– Вернусь к нашему опыту. Наша команда – то есть мы вместе с премьером Филипом, лидером партии Плахотнюком – постоянно боремся с Российской Федерацией! Наше противостояние с Россией продолжается последние три года.

Это мы высылали российских дипломатов, это мы объявляли Рогозина персоной нон грата. Мы почти ежедневно возвращаем россиян из нашего аэропорта, запрещая им въезд в Молдову – начиная с так называемых российских «журналистов» и так далее. Власти России открыли фальсифицированное уголовное преследование против руководителей нашей партии, чтобы охотиться за нами силами Интерпола. Были угрозы нам и нашим семьям.

Согласитесь, мы не могли принимать никаких решений в пользу России.

Наша партия тоже не выиграла – это решение нанесло удар по позициям, репутации, рейтингах ДПМ. Мы потеряли 3-5% популярности. А вот Нэстасе – выиграл. Он предстал как жертва, и его популярность возросла.

«Додон? Не обращайте внимания!»

– Перед приездом к вам я общался с лидером самопровозглашенного Приднестровья Красносельским, и он заверил, что не воспринимает ни одного варианта мирного урегулирования, который предусматривал бы воссоединение с Молдовой.

– Возможно, это его личное мнение.

Оно, конечно, имеет значение, ведь он – лидер Приднестровья, избранный народом.

Но дело в том, что принимать решения о будущем Приднестровья – это вопрос не только к Красносельскому. Решения будут принимать немало игроков, включая, конечно же, и правительство Молдовы. Ведь легитимное правительство всей Молдовы – в Кишиневе, а не в Тирасполе. И конечно, в переговорах примут участие и Украина, и США, и Россия, и ЕС, и ОБСЕ. Ведь разрешение спора по Приднестровью – это вопрос международного значения.

И я уверен, что однажды – хотя, к сожалению, не завтра и, видимо, не в ближайшее время – но в среднесрочной перспективе мы сможем договориться о возврате Приднестровья в статусе автономии и о начале реинтеграции. Причем на практике это уже началось – нам нужно будет только продолжить то, что мы уже делаем.

– Будет ли в этом заинтересована Россия? И на каких условиях?

– Конечно же, Россия хочет сохранить контроль в Приднестровье. Вопрос в том, какие именно гарантии Россия получит в обмен на свой уход из Молдовы.

Лично я верю: мы можем договориться, если Россия получит гарантии невступления Молдовы в НАТО, а также гарантии того, что Молдова не объединится с Румынией, гарантии того, что российское население не будет лишено прав, гарантирующих меньшинствам международные стандарты. Тогда сможем договориться о международной миротворческой миссии в Приднестровье, а не российской, о вывозе (или ликвидации) огромного хранилища оружия, которое там находится. А мы при этом предоставим Приднестровью максимально широкую автономию – шире даже той, которую имеет Гагаузия.

И если эта договоренность получит международное благословение, если ее поддержат крупные международные игроки – то приднестровский вопрос будет решен.

– Что будет с движением Молдовы в ЕС?

– А вот здесь не может быть никаких дискуссий. Это – однозначно наше будущее.

В этом вопросе компромиссов быть не может.

Это – не та цена реинтеграции Молдовы, о которой может идти речь. Если выяснится, что цена – это отказ от евроинтеграции, то наш ответ будет – нет, мы не готовы платить такую цену.

– К слову, один из ценников реинтеграции уже известен. Это $7 млрд газового долга перед РФ, накопленного за эти годы Приднестровьем. Это невероятно высокая сумма, она постоянно растет, и правительство Молдовы от него не отказывается.

– Объясню. Еще около пяти лет назад был единый газовый счет в «Газпроме» – это счет Молдовы. Но сейчас учет разделен. Есть тот объем газа, который использовала Молдова – и он довольно умеренный. Мы выплачиваем «Газпрому» эту часть долга. И есть второй счет, на котором накапливается долг Приднестровья – его мы не выплачиваем.

При этом все понимают, и Россия понимает, что не может просто требовать от нас уплаты этого долга.

Во-первых, это не долг правительства Молдовы. Это – долг коммерческой компании «Молдовагаз», две трети (акций) которой управляются Москвой. Во-вторых, если однажды Россия потребует от нас уплаты этого долга, то мы можем выдвинуть встречное требование – о финансовой компенсации присутствия РФ в Приднестровье и за оккупацию 11% территории Молдовы. Конечно, возникает вопрос, сколько это может стоить – но это не проблема, мы найдем международную компанию, которая сделает такую оценку, и подведем баланс, кто еще кому в итоге должен заплатить.

– Но почему бы вам не сделать официальное заявление об отмежевании от этого долга – как сделала Украина, когда «Газпром» попытался поставлять газ на Донбасс по схожей схеме?

– Мы много раз это говорили.

– Юридически оформленного заявления, которое снимало бы этот вопрос, похоже, не было. Никаких публичных упоминаний об этом нет. Более того, правительство даже не стало опровергать заявление президента Додона, когда тот недавно во время визита в Москву признал этот долг.

– Могу заверить: в газовых отношениях с РФ вы скоро увидите много изменений, как только мы достроим газопровод Унгены – Кишинев для поставки газа из Румынии. Он должен быть полностью введен в эксплуатацию в конце этого года или в начале следующего. Когда это произойдет, вы увидите полную смену политики, заявлений, тональности в отношениях правительства Молдовы с РФ по поставкам газа. Изменится многое, и вы это заметите.

А что касается Додона – мы на его слова часто просто не обращаем внимания.

У него в Молдове есть голос, но нет рук. По конституции его должность – чисто символическая, поэтому у нас нет необходимости беспокоиться из-за его заявлений. Да, он летает в Москву или еще куда-то. Недавно он там сказал, что Молдова становится наблюдателем в ЕврАзЭС. Мы тогда просто заявили – забудьте. Не Додону решать, кем является и где находится Молдова.

Решения в нашей стране принимают правительство и парламент.

А на Додона вы внимания не обращайте.