Александру Тэнасе: Есть существенные различия между постановлениями КСМ и политическими заявлениями

Политические заявления отличаются от решений Конституционного суда тем, что первые не нуждаются в юридических аргументах”. Таков лейтмотив интервью  с Председателем Конституционного Суда Молдовы, Александром Тэнасе, посвящённого Постановлению КСМ от 4 марта 2016 года, широко обсуждаемому в молдавском обществе.

— Господин Тэнасе, 4 марта КСМ принял решение, которое возвращает гражданам право избирать главу государства. Одни приветствовали это решение, другие подвергли его критике. Критики утверждают, что решение Cуда имеет политическое значение, и что только Парламент, а не Конституционный суд, должен вносить изменения в Конституцию.

— Все решения всех конституционных судов мира имеют политическое значение. До тех пор, пока конституционный суд вправе изменять или отменять закон, который фактически является выражением политической воли, любое его решение имеет политическое значение. Решение Конституционного суда от 4 марта 2016 года критикует тот узкий круг лиц, который критикует все решения Суда, какими бы они ни были. Те, кто 29 декабря 2015 года обвиняли Суд в том, что он дал Демократической партии преимущество при формировании правительства, сегодня столь же громко обвиняют Суд в том, что он помешал Демократической партии избрать президента в Парламенте. Более того, с грустью констатирую, что многие из комментирующих данную тему даже не читали это постановление. Из увиденных мною комментариев с очевидностью следует, что большинство расценили это решение исключительно с точки зрения собственных интересов или политических предпочтений. Ведь политические соображения и заявления отличаются от постановлений Конституционного суда тем, что первые не нуждаются в юридических аргументах.

— А как насчёт аргумента о том, что только Парламент вправе менять Конституцию?

— Нет никаких сомнений в том, что Парламент может менять Конституцию. А недавно, после 2010 года, Конституционный суд постановил, что при определённых условиях изменение Конституции может произойти и путём референдума. Конституционный суд не обладает такими полномочиями, впрочем, я и не вижу, как он мог бы это сделать. В то же время, Конституционный суд является единственным органом, уполномоченным Основным законом проверять конституционность принятых Парламентом законов, включая законы о внесении изменений в Конституцию. Конституция не может быть изменена иначе, чем при наличии положительного заключения Конституционного суда, либо в результате преодоления или игнорирования этого заключения. Исходя как раз из этих соображений, конституционный законодатель постановил в статье 141, что проекты конституционных законов могут быть представлены Парламенту только в сопровождении заключения Конституционного суда. Таким образом, Конституционный суд является единственным конституционным органом, обладающим правом проверять соблюдение выданных им заключений и признавать недействительными законы, принятые Парламентом вопреки этим заключениям. Даже если, вследствие этого, признание недействительным закона о внесении изменений в Конституцию приводит к исключению из Основного закона текста, введённого туда путём конституционного мошенничества, эта процедура никоим образом не может рассматриваться в качестве изменения Конституции. По сути, это довольно простой юридический вопрос, даже если его воздействие достаточно велико.

— В чём суть поправки, принятой Парламентом в 2000 году без одобрения Конституционного суда?

— Конституционный суд одобрил проект, который предусматривал избрание главы государства большинством избранных депутатов (51 из 101 голоса), а депутаты существенно изменили этот проект, включив в него другое большинство – 3/5 (61 из 101 голоса). Первым порочным последствием большинства в 3/5 стала подмена воли народа теневой волей групп интересов и политических групп. Генеральный секретарь Совета Европы назвал это явление эффектом захваченного государства. Вторым порочным последствием стало полное искажение политического процесса, при котором решение о назначении президента являлось не выбором главы государства, а, скорее, вынужденным голосованием, мотивированным тем, чтобы не утратить преимущества депутатского мандата в случае роспуска Парламента. Фактически, был создан механизм выборов по принуждению. Из стенограммы заседания парламента от 5 июля 2000 года недвусмысленно следует, что авторы этих поправок преследовали именно эту цель: создать возможность распускать Парламент неограниченное количество раз, пока не будет избран подходящий человек.

— Каковы были последствия этой поправки?

— Самыми серьёзными последствиями оказались хроническая институциональная нестабильность и возможность без конца распускать Парламент из-за неизбрания им президента. Созданная в результате этой реформы система в 2005 году подняла на воздух всю политическую арену. Чтобы избежать роспуска Парламента, политические партии с диаметрально противоположными доктринами были фактически вынуждены проголосовать за президента, исказив волеизъявление электората. Ценой этой поправки оказалось разрушение и исчезновение после 2005 года ряда политических игроков, включая некоторые традиционные партии. Начиная с 2009 года, у нас был почти трёхлетний период временного исполнения обязанностей, что, в принципе, почти соответствует одному мандату президента, обладающего всеми полномочиями. О каком разделении властей можно говорить, когда законодательные и исполнительные функции были объединены в течение почти полного мандата? Это лишь небольшая часть из множества порочных последствий конституционного мошенничества, совершённого в 2000 году. Сохранение этой системы привело бы к хронической нестабильности или другим теневым, абсолютно непрозрачным решениям, которые лишили бы потенциального президента, избранного в Парламенте, любой легитимности в глазах граждан.

— Ещё один вопрос, задаваемый рядом политологов: Почему это решение было принято Конституционным судом именно сейчас?

— Конституционный суд не может принимать решения по собственной инициативе, а только на основании обращений. Данный запрос был подан 12 ноября 2015 г. фракцией ЛДПМ, которая на то время была одним из самых важных оппозиционных политических групп. Максимальный шестимесячный срок рассмотрения запроса истекал 12 мая 2016 года. Таким образом, Суд внутри установленного законом срока рассмотрения. Несмотря на то, что у нас весьма насыщенная повестка дня, Суд счёл нужным дать заключение по поводу этого запроса до истечения срока полномочий действующего президента Республики Молдова, чтобы решение имело полезный эффект, и его можно было реализовать. Если бы Суд вынес решение после запуска механизма избрания президента Парламентом, то это означало бы вмешательство в избирательный процесс и изменение правил во время игры. Сейчас же, поскольку мандат президента ещё не истёк, механизм всенародного избрания следующего президента будет запущен в соответствии с новой процедурой, в условиях максимальной предсказуемости данной ситуации. Более подходящей возможности для выхода из этого конституционного тупика, длящегося более 16 лет, просто не существует.

— Тем не менее, это решение удивило многих…

— И я был удивлён, когда 4 марта в зале заседаний присутствовали лишь две видеокамеры, которые обычно ведут прямую трансляцию происходящего. В остальном – ни одного представителя СМИ. И это в условиях, когда о подаче этого запроса 12 ноября 2015 года рассказали во всех выпусках новостей, а заседание от 4 марта 2016 года было сделано открытым. Я очень удивился, когда на заседание пришёл лишь господин депутат Валериу Гилецки. Ни один из 17 остальных авторов запроса не пришёл, хотя они и были приглашены. Никто не проявил к этой ситуации какого-либо интереса, после чего они задают риторические вопросы, подобные этому: „почему именно сейчас?”

— Помимо традиционной критики в адрес Конституционного суда, я отметил сдержанное отношение со стороны директора IDIS „Viitorul” Игоря Мунтяну…

— Прекрасно понимаю недовольство г-на Мунтяну, тем более, что я в курсе истинных причин этого недовольства… Мы с г-ном Мунтяну знаем друг друга в течение многих лет и, думаю, эти соображения позволяют мне дать дружеский совет. Невозможно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, если её там нет… Ему было бы полезно вспомнить, как эти профессиональные жулики публично обвели вокруг пальца первого председателя Конституционного суда, ныне покойного Павла Барбалата, когда дали ему гарантии избрания в парламенте в качестве компромиссной фигуры, а в итоге за него не проголосовали даже те, кто поставил подписи в поддержку его кандидатуры. Господину Мунтяну стоит оставить свои иллюзии и понять, что это политическое сборище по определению не в состоянии назначить главу государства, способного завоевать авторитет в обществе. У меня нет сомнений в том, что те, кто принимает решения, согласились бы с выдвижением на эту должность только полностью подконтрольного им человека, что лишило бы данный институт какого-либо содержания.

— Критика господина Мунтяну относится не только к последнему решению. Он раскритиковал Конституционный суд и за то, что тот расширил круг лиц, обладающих правом обращаться в Суд на основании „actio popularis”…

— Господин Мунтяну допускает ряд ошибок, как правило, свойственных людям, весьма поверхностно знакомым с конституционным правом. Начать я бы хотел, уточнив, что КСМ не „признал право граждан подавать петиции о неконституционности в соответствии с actio popularis”. Если господин Мунтяну пожелает, я готов встретиться с ним в любое время и объяснить разницу между „петицией о неконституционности в соответствии с actio popularis” и исключительным случаем неконституционности, который на самом деле представляет собой конкретный контроль конституционности. Тем же незнанием конституционных механизмов объясняется и вывод о „риске чрезмерного количество запросов, с которым Суд не сумеет справиться”. Если бы г-н Мунтяну ознакомился с исследованиями, посвящёнными проектам реформирования КСМ, то он, к своему удивлению, узнал бы, что на самом деле именно в этом и заключались рекомендации экспертов из Европейского союза.

— Майя Санду, в свою очередь, охарактеризовала это решение Суда как „спорное с юридической точки зрения”…

— В таких ситуациях я вспоминаю слова покойного Аурелиу Бусуйок о том, что политики и полицейские имеют немедленные ответы на любой вопрос. Не знал, что она является специалистом в области конституционного права. Всегда симпатизировал Майе Санду, но не буду скрывать, что сдержанно отношусь к тем, кто даёт немедленный ответ на любой вопрос, и тем более к тем, кто называет „спорными” и „подозрительными” решения, которые они не читали, и у кого нет необходимой профессиональной подготовки, чтобы давать этим решениям подобные характеристики.

— Госпожа Санду также сочла неоправданным объявление возрастного ценза соответствующим Конституции.

— Суд принял решение признать недействительным лишь те положения, которые вызвали институциональный дисбаланс. В частности, речь идёт о существенном изменении одобренного Судом первоначального проекта в части, связанной с изменением до 3/5 числа голосов, необходимого для избрания президента в Парламенте. Именно эта поправка породила тупик и постоянные кризисы. Суд постановил, что изменение возраста с 35 до 40 лет не является существенной поправкой и никак не нарушило суть и единство конституционной материи. Было бы хорошо, чтобы те, кто придерживается иного мнения, аргументированно объяснили, какой именно институциональный дисбаланс вызвала эта техническая поправка в период с 2000 года до сего дня, тем самым обосновав её неконституционность. Я хочу услышать хоть один аргумент о том, каким образом изменение возрастного ценза нарушает единство конституционной материи.

— Те же критические замечания высказал и Ренато Усатый. Он утверждает, что его снова отстранили от предвыборной гонки.

— Господин Усатый не участвовал ни в какой предвыборной гонке. Таким образом, его не от чего было отстранять. В этом плане нормативная база осталась неизменной. О том, что он моложе 40 лет, я узнал уже после принятия решения, от бывшей коллеги из Министерства юстиции. Вы можете быть уверены, что и остальные судьи не изучали его резюме, прежде чем решить, что сохранение возрастного ценза соответствует Конституции.

— Есть ли другие конституционные суды, проверяющие законы о внесении изменений в Конституцию?

— Конечно. Постановление КСМ от 4 марта 2016 года исчерпывающе аргументировано и идеально соответствует предыдущей судебной практике КСМ, практике других конституционных судов и рекомендациям Венецианской комиссии. Среди европейских стран, практикующих судебный контроль по существу конституционной поправки, самым известным примером является Германия, где последним решением в этом плане была проверка в 2009 году конституционных изменений, внесённых в рамках Лиссабонского договора. Примеры, когда конституционные органы отменяли поправки к Конституции, также можно встретить в таких странах развитой демократии, как Австрия, Болгария, Южная Африка. В 2013 году Конституционный суд Литвы, спустя 11 лет, отменил внесённые в Конституцию в 2002 году изменения, касающиеся полномочий Центрального банка Литвы, поскольку они были приняты с нарушением процедуры. Как и в случае Молдовы, текст законопроекта был изменён в Парламенте с нарушением Конституции. Очень интересный случай судебного пересмотра конституционной поправки можно вспомнить в Турции. Своим постановлением от 5 июня 2008 года, Суд провёл проверку по существу принятой ранее конституционной поправки, допускавшей ношение хиджаба в университетах. Так что мы – далеко не первый суд, который принял такое решение.

— Для чего потребовалось вмешательство Конституционного суда, если Платформа DA инициировала референдум по тому же вопросу? Какова будет судьба этой инициативы?

— Было бы смешно требовать от конституционного суда принимать решения в зависимости от гипотетических шансов отдельных политических игроков организовать конституционный референдум. Приняв обращение, Суд обязан был высказаться по поводу этого запроса. Кроме того, хочу напомнить, что в 2010 году был проведён референдум по этому же самому вопросу, и люди не приняли участия в голосовании. Следовательно, ничто не гарантирует успех подобной инициативы. Что касается народной инициативы, зарегистрированной в Центральной избирательной комиссии в ноябре 2015 года, то инициативной группе остаётся только продолжить свою работу и попытаться организовать референдум по двум другим сформулированным ею вопросам (сокращение числа депутатов и отмена депутатской неприкосновенности). Это возможно, поскольку КСМ указал организаторам референдума на необходимость разделить вопросы и собирать подписи отдельно для каждого из вопросов, включённых в подписные листы. Таким образом, хотя вопрос об избрании президента отпал, остальные два вопроса могут быть вынесены на голосование.

— Какая форма правления будет у нас в Молдове после решения от 4 марта 2016 года?

— Молдова остаётся парламентской республикой, но президент будет избираться всем народом. Подобные модели существуют в Чехии, Литве, Турции, Финляндии и т.д. Таким образом, любые разговоры на тему „вмешательства КСМ в реформирование политического режима” являются чистой воды спекуляциями или элементарным незнанием вопроса. Не вступая в академические споры о названии политического режима, уточню, что решение КСМ не затрагивает ни одно из полномочий президента. Более того, по-прежнему действует и обширная юриспруденция КСМ, в соответствии с которой президент играет взвешенную роль, адаптированную к парламентской форме правления.

— Каковы практические последствия Постановления КСМ от 4 марта 2016 года?

— Удалось окончательно избежать любого рода институциональных тупиковых ситуаций, вызванных неизбранием президента. Этот источник тупиков устранён. Президент больше не будет предметом теневых соглашений и торгов, он будет производным народа, являющегося тем сувереном, на воле которого основана власть в государстве. Мы больше не увидим закулисных договорённостей с целью сбора голосов, необходимых для избрания главы государства, потому что гораздо труднее подкупить весь народ, чем отдельных лиц. Следовательно, будущий президент будет иметь совершенно иной уровень легитимности.

— Каково влияние решения КСМ на мандаты и акты, изданные двумя президентами, которые были избраны в соответствии с парламентской процедурой?

— Суд совершенно недвусмысленно указал, что решение не оказывает никакого влияния на мандаты президентов, избранных парламентом, как не влияет он напрямую и автоматически и на те акты, которые были изданы обоими президентами. Таким образом, как мандаты, так и акты, изданные господами Ворониным и Тимофти, абсолютно действительны и законны, в этом нет никаких сомнений. Даже в резолютивной части постановления прямо указано, что его последствия вступают в силу лишь в будущем.

Источник: ipn.md