Об удивительном двуличии в вопросе памяти о депортациях из Молдовы
Каждый год в начале второй декады июня в Молдове слышится произносимое с особо трагической интонацией скорбное слово «депортация».
И уже вроде как и неудобно радоваться лету и жизни вообще — надо предаваться скорби по поводу совершенно незнакомых и чаще всего (но не исключаем, что у кого-то из читателей были среди депортированных родственники — приносим им извинения, этот текст не совсем для них) чужих людей.
Мероприятия, которые проходят по этому поводу, вроде выставки в парламенте, о которой мы уже рассказывали, несут четкий отпечаток политики — настолько, что они привлекают лишь маргинальные с политической точки зрения лица, коих в Молдове, к счастью, не так много (может, потому и не превратились еще в Украину, где этот процент оказался, видимо, побольше).
Но в двадцатом веке много чего трагического происходило — настолько, что нездоровое выпячивание депортаций как-то уж слишком напрягает. А будет ли власть проводить выставку и скорбеть по поводу 22 июня, или это уже становится у нас «днем освобождения»? Хорошо, «освобождение», но как быть с погибшими, а их тоже было много тысяч? Ведь одно дело депортировать, другое дело — убить, думается, вполне очевидно, что «тяжелее». Или «неправильные погибшие» — это не столь уж и трагично, как «правильные депортированные».
Они же были, в большом количестве (в куда большем, чем депортированных) — а значит, надо будет как-то скорбеть и по этому поводу. Ну, посмотрим… А будут ли скорбеть власти по поводу нескольких сотен расстрелянных молдаван 30 июня 1940 года на железнодорожном вокзале в Галаць, когда румынские жандармы расстреляли людей только за то, что те хотели вернуться в Бессарабию после того, как она вошла в СССР двумя днями ранее, 28 июня 1940 года? По приблизительным оценкам, тогда погибли около 600 человек.
Только за первые семь лет румынской оккупации в Бессарабии были убиты 32 тысячи мирных граждан, от голода и болезней умерло около 200 тысяч человек. За время оккупации пыткам были подвергнуты 207 тысяч жителей Бессарабии, или каждый десятый ее житель, более 22 тысяч скончались от пыток. Недоступность медицинской помощи, голод и недоедание приводили к сыпному тифу, туберкулезу, пеллагре и дизентерии. Уровень смертности в Бессарабии возрос в 3-4 раза.
Но, спорим, никаких упоминаний об этом не будет? Еще бы, Румыния обидится, деньжат не подкинет… А ради денег, конечно, можно и на «принципы» наплевать — еще бы, убийства, мелочь какая, вот депортации, вот это непорядок какой!
И так, на всякий случай — в 1940-м году в мире:
— Японцы и немцы ставили опыты на людях (японский отряд 731, про немцев и так все всё знают).
Персонал подразделения 731 заражает китайское гражданское население бубонной чумой в Харбине, Маньчжурия, 1940 год
— Французы и итальянцы вовсю «мочили» друг друга в Альпах — Франция, не забывайте, капитулировала перед немцами, но не перед итальянцами.
Итальянцы позируют в занятом с боем Ментоне
— Бельгия торговала рабами (!!!). Еще раз — тор-го-ва-ла ра-ба-ми! Это страна, которая сегодня внезапно одумалась и стала «столицей европейского сообщества». К слову, работорговля в Бельгии просуществовала до 1962 года.
Бельгия приносит извинения ДРК, Бурунди, Руанде за преступления, совершенные во время колониальной оккупации (фото: рабов заставляли держать отрубленные руки других рабов).
— В США процветала расовая сегрегация.
Что бы «указать неграм на их место», в двадцатые годы резко возросла численность Ку-Клукс-Клана, возрожденного в 1915 году. В 1923 – 1924 годы новый Клан объединил в своих рядах около 2 млн. американцев. 8 августа 1925 года в центре Вашингтона, прямо перед Капитолием, прошел самый грандиозный парад
И вот эти люди, как говорится, «мешают ковыряться в носу» — учат нас, что «депортации 1940 — это хуже всего на свете». Ведь финансируется вся эта «память о депортациях» именно с западных денег, не забывайте. Ведь аж 20 тысяч человек насильно были перемещены, какая трагедия, никогда такого не было! И индейцев в США в резервации тоже, видать, Путин со Сталиным «депортировали».
Да депортации — это верх гуманности по сравнению с тем, что вы делали в 1940-м году, ребята!
