Дело Стояногло: преследователи силятся выглядеть честными, а генпрокурор говорит не таясь

Прокурор Виктор Фуртунэ, ведущий «дело Александра Стояногло», заявил о том, что было проведено несколько уголовных преследований, направленных на установление объективной истины, пишет deschide.md со ссылкой на Антикоррупционную прокуратуру.

По словам Фуртунэ:

— в качестве свидетелей заслушаны 2 человека, показания которых, помимо других представленных доказательств, служат подтверждением обвинения;

— расследование на месте проводилось в служебном офисе Александра Стояногло, которое длилось более 5 часов, в ходе которого были собраны 3 протокола, документы и доказательства на более чем 2000 листов;

— протоколы, документы и доказательства, полученные в результате обысков, были частично изучены;

— проведено исследование устройств электронной связи с участием специалиста с установлением относящихся к уголовному делу доказательств;

— проведена инженерно-техническая экспертиза устройств электронной связи.

Сам Стояногло недавно прокомментировал вновь начатые пересуды о конкурсе на должность генпрокурора, по итогам которого он в 2019 году возглавил ведомство. Текст, опубликованный в соцсетях, приводим полностью:

Два года политикам, общественности не дает покоя конкурс на должность генпрокурора, который я честно выиграл. Когда у моих оппонентов не хватает аргументов, начинаются обвинения, что меня кто-то продвинул и назначил, чаще всего намекая на социалистов и бывшего президента страны Игоря Додона. При этом все забывают, кто на самом деле инициировал, организовал и провел этот конкурс, кто формировал конкурсную комиссию и кто, как и кого продвигал. Об этой истории я фрагментарно рассказывал общественности, однако хочу представить полную картину. Тем более, власть полным ходом готовится к новому конкурсу на должность генпрокурора. Кто как воспримет — это ваше дело, никого не собираюсь ни в чем переубеждать.

В 2007 году, после 15 лет работы в прокуратуре, в свои неполные 40 лет я решил уйти из системы. Хотел начать новую жизнь, реализовать себя в чем-то другом, добиться финансовой стабильности своей семьи. Несмотря на то, что я был одним из самых высокооплачиваемых чиновников того периода (последние 6 лет я был заместителем генпрокурора), во всех комнатах моей государственной квартиры висели одинокие лампочки, а из мебели было самое необходимое. О машине и речи быть не могло, всего, что зарабатывал на госслужбе, хватало на нормальную жизнь. После ухода из прокуратуры получил лицензию адвоката, стал оказывать юридические услуги, в том числе, и нашим экономическим агентам в странах СНГ. Летом 2009 все кардинально поменялось, и по предложению Мариана Лупу я вступил в предвыборную кампанию и стал депутатом парламента. Все это продолжалось до конца 2014 года, когда, разочаровавшись в политике, я ушел в свободное плавание. Консультировал некоторые предприятия, позже устроился на работу в один проект, задача которого заключалась в налаживании диалога между центром и автономией. Проект был важен и интересен для интеграции Гагаузии в общенациональное пространство, а также в контексте разрешения приднестровской проблемы на примере Гагаузии. Рассказываю все это только потому, чтобы было понятно, что у меня не было никаких планов и амбиций стать генпрокурором. У меня была настоящая счастливая и обеспеченная жизнь (в проекте я зарабатывал на порядок больше, чем в должности генпрокурора).

Летом 2019 года в стране поменялась власть, которая первым делом взялась за прокуратуру. Были внесены изменения о порядке назначения генпрокурора, и объявлен конкурс (кстати, то же самое происходит и сейчас, почему—как-нибудь освещу и эту тему). Наверное, все помнят публичный призыв премьер-министра Майи Санду о необходимости участия в конкурсе честных людей. Не знаю почему, однако я тогда искренне поверил в этот призыв и, если бы конкурс инициировала другая политическая сила, то наверняка бы там не участвовал, заранее зная его итоги. Единственное, что меня всегда сдерживало — несовершенный румынский язык, хотя и мог общаться, но все равно чувствовал себя уязвимым. Окончательное решение об участии в конкурсе было принято мною после случайной встречи с Иваном Дьяков на центральной площади Кишинева в День вина, когда в присутствии других аксакалов прокуратуры Дьяков обвинил меня в том, что такая ситуация в прокуратуре из-за таких равнодушных людей, как я, которые что-то реально могут сделать для системы, страны, но предпочитают комфортную жизнь. Для меня это стало настоящим вызовом, и я записался для участия в конкурсе хотя бы для того, чтобы поднять планку кандидатов, так как по закону генпрокурором мог стать любой человек с улицы. Для меня такой подход был абсолютно не приемлем, потому что я знал, что большинство проблем в прокуратуру привнесли люди, которые попали в систему случайно, в результате каких-то политических договоренностей, и такая модель прокуратуры сделала ее уязвимой со стороны политиков и со стороны разных групп интересов. Стране нужна была другая прокуратура вне политики, вне интересов, прокуратура, которая бы служила закону и людям. Именно такую прокуратуру, с учетом моего прокурорского и политического опыта, я намеривался построить.

Теперь о самом конкурсе. Это, конечно, была чисто популистская акция, характерная для власти, которая не может правильно расставить приоритеты. Основная цель акции сводилась к банальному желанию захватить прокуратуру через некие демократические процедуры. И то, что происходило дальше подтверждает сказанное—отмена результатов конкурса, только потому, что прошли не те люди, и последующая отставка премьер-министра, которая любыми путями, даже под угрозой собственной отставки хотела назначить на должность генпрокурора своего человека. Однако оставим это в стороне и признаем издержками роста.

В конкурсе участвовало порядка 20 человек, большая часть которых по олимпийскому принципу—главное участие. По-другому и быть не могло, когда по закону генпрокурором мог быть полицейский, адвокат, какой-то юрист, имеющий соответствующий стаж работы. С уважением отношусь к представителям всех юридических профессий, их профессии не менее значимы, чем профессия прокурора, сам был адвокатом, но поверьте мне — это разные вещи. Генпрокурором должен быть системный, государственный человек с опытом руководства людьми, организации работы всей правоохранительной системы. Конечно, среди кандидатов, были люди теоретически более подготовленные, чем я (сказался большой перерыв в практической деятельности), однако проблема этих кандидатов была в другом. Будучи прокурорами, они потеряли связь с обществом, они не чувствовали, что происходит за пределами прокуратуры, чем живут люди. К тому же прокуроры всегда были уязвимы перед политиками, которые всегда влияли на деятельность прокуратуры. Политики буквально воевали за право влиять на прокуратуру и суды. В этом смысле я выгодно отличался от всех кандидатов. Находясь за пределами прокуратуры, я видел, чем живут люди, что общество пребывает в постоянном страхе, как страдает бизнес от беспредела правоохранительной системы, преследуются журналисты, оппозиционные политики, гражданские активисты. К тому же я был уже хорошо знаком с политическим классом, среди которых случайных людей значительно больше, чем среди прокуроров и судей. Думаю, что именно эти качества позволили мне выйти во второй тур конкурса.

До этого никто никакого интереса ко мне не проявлял. После выхода во второй тур практически каждый день на меня выходили какие-то люди, даже незнакомые и предлагали свою помощь для победы в конкурсе. Все предложения я отвергал, хотя понимал, что это обычная молдавская практика, когда «каждый суслик мнит из себя агронома». Один из лидеров одной из партий власти того периода прямо мне сказал, что они контролируют все комиссии, советы, они готовы сделать меня генпрокурором, потому что я действительно самый подготовленный из всех кандидатов, вышедших во второй тур. Вместе с тем взамен их люди должны занять должность одного из замов генпрокурора и руководителя одной из специализированных прокуратур. На мой вопрос: правильно ли я понимаю, что другие должности замов и специальных прокуратур будут распределяться по такому же принципу, ответ был «да». Тогда чем же я буду заниматься в прокуратуре, спросил я? «Вы будете всеми командовать», — был ответ. «Мне не нужна ваша должность генпрокурора, делайте с ней, что хотите», — сказал я своему собеседнику. Все это происходило до развала коалиции правления, и все эти подробности я представляю, чтобы общественность понимала, какую прокуратуру хотела власть, и какие уроки политический класс извлек из периода захваченного государства. Эта ситуация вам ничего не напоминает? Разве что- то поменялось сегодня после смены власти, и чего на самом деле стоят декларации о реформе юстиции? Ответ очевиден — массовое оболванивание и зомбирование населения под предлогом благих намерений.

На последнем этапе конкурса была еще одна встреча—с премьер-министром того периода Майей Санду. Признаюсь, об этом говорил и ранее, что эта встреча произвела на меня приятное впечатление, был конкретный и обстоятельный разговор. Что потом поменялось и почему госпожа Санду из-за меня ушла в отставку, мне до сих пор непонятно, однако когда-то история откроет и эту страницу. У меня есть в этом смысле свои соображения, которыми поделюсь с вами позже.

Следующая и последняя встреча, уже после собеседования в Высшем совете прокуроров состоялась с президентом Игорем Додоном. Вопреки разным инсинуациям никогда ранее с ним не общался, а в период совместного пребывания в парламенте просто здоровались, представляя разные политические формирования. Правда и то, что президент Игорь Додон дважды мне предлагал быть его советником, но оба раза это происходило через Василия Шову, моего доброго приятеля и настоящего патриота нашей страны. Личных встреч с И.Додоном не было, и оба раза я отказывался стать советником президента. На встрече, связанной с моим назначением, президент страны сказал мне, что знает о различных предложениях, которые поступали в мой адрес в период участия в конкурсе, и ценит мою независимую позицию.

Президент высказал несколько своих пожеланий—

1. Расследование кражи миллиарда.
2. Борьба с коррупцией как внутри ведомства, так и на уровне страны.
3. Невовлеченность в политику.
4. Не бегать по иностранным посольствам.

При этом президент отметил, что он верит мне и считает, что кадровую политику следует проводить в интересах прокуратуры и страны. Я поблагодарил президента за доверие, высказал ему свою позицию по его рекомендациям и заверил, что буду формировать команду людей, исходя из их личных и деловых качеств, и не допущу вмешательства со стороны политиков.

Наверняка, была и какая-то теневая сторона этого конкурса. Это подтверждается и информацией, которую я представил общественности 04.10.2021, после которой был задержан и арестован. Согласно предоставленной информации, огромный интерес к конкурсу проявляли не только политики, но разные группы интересов и даже дипломаты. Однако я к этому никакого отношения не имел, по всей видимости, меня никто всерьез не воспринимал с самого начала конкурса. Вот и вся история моего назначения без обмана и интриг.